Александр Забусов - Лабиринт. Войти в ту же реку

Мать из-за спины Каретникова, прояснила ситуацию.

— Случилось, мама! На машине перевернулись. Чуть не убил нас Витька!

— Заходите во двор. Чего здесь топтаться? — не поведя бровью, предложил дед. — Прокопич, давай команду, а то они до ночи здесь лаяться станут.

— Заходим! — напрягая голосовые связки, приказал дядя Ваня…

Сколько себя помнил, родной дом был хлебосольным для всех. Застолье расположили в увитой виноградной лозой огромной беседке, рядом с летней кухней. Стол ломился от бабкиной стряпни, домашних овощей и фруктов. Дед «приняв на грудь» граненую стопку самогона, другого спиртного он не употреблял, ладонью похлопал по плечу стоявшего у длинной лавки Михаила, мотнув головой, сказал на ухо:

— Идем, пошепчемся.

Расположившись на лавке у самой калитки, внутри двора, своем любимом месте препровождения, хитро подмигнув, спросил:

— Ну, как добрался, Мишаня?

Вопрос деда, «как он добрался», поставил в ступор, заставив собеседника рассмеяться. Заливистый смех Константина Платоновича привлек бабушку Наташу, та практически сразу материализовалась рядом с мужем и внуком.

— Вы чего тут уединились от всех?

Дотянувшись, потрепала рукой волосы на голове Каретникова. Вообще, его дед с бабкой странная парочка. Михаил ни разу в жизни не слышал, чтоб дед повысил голос на свою жену, но у выхода из дома, на гвозде нарушающем интерьер, висит нагайка, настоящая казачья плетка, и бабка прекрасно знает, что повешена она именно для нее. Мол, ежели жена провинится, то пощады так просто не будет. Вот так! Самое интересное, что такой выверт дедового отношения к супруге, воспринимается домашними вполне адекватно. Привыкли. Даже не замечают.

— Иди к гостям, бабка. — Осадил проявление нежности к внуку «домашний тиран». — Нам с внуком побалакать нужно.

Оставшись наедине, дед раскрыв ладонь, продемонстрировал до боли знакомый кругляк ладанки.

— Узнаешь?

Чего изворачиваться? Кивнул головой.

— Моя.

Дед хмыкнул.

— Теперь уже нет. Второго раза не будет.

Глядя в глаза Михаилу, Константин Платонович пояснил.

— Я этот науз давно для тебя приготовил, и подозреваю, что на шею тебе надел его именно после сегодняшнего дня.

Каретников протянул руку, хотел забрать привычную вещь и повесить ее себе на грудь. Дед покачал головой. Убрал медальон в карман.

— Нет. Теперь сей оберег в огонь брошу.

— Дед, а пояснее выражаться можно?

— Отчего ж? Скажу и яснее. С каких пор уж и не знаю, но в нашем роду по наследству, от деда к внуку передается возможность прожить не одну жизнь, а сразу две. Первую, ты живешь как Бог на душу положит, а вот вторая у тебя, запасная. Чтоб ошибки пребывания на этом свете, исправить мог. У меня эта жизнь — вторая. Вижу, что и у тебя она с чистого листа с сего числа начинается.

— А вдруг…

— Ха-ха!

— Да, ты в зеркало на себя глянь! Это ведь папку с мамкой обмануть сможешь, а я как глаза твои увидал, сразу понял, из далека вернулся. Где тебя смертушка достала? Когда?

— В Сирии. Летом две тысячи семнадцатого.

— Долгонькую жизнь прожил! Я в августе сорок первого погиб.

— Ясно.

— Ну и какие мысли?

— Мысли? Никаких. В себя никак не приду.

— Знакомое чувство.

— Дед, ты ситуацию прояснить можешь?

— Постараюсь, если еще сам не понял…

Им двоим никто не мешал. Из-за дома слышались веселые возгласы подвыпившей родни, а из динамика магнитофона, голос молодого Лещенко.

Разъезжаться по домам не смотря на то, что завтра понедельник, никто не собирался, у Каретниковых переночевать места всем хватит. Завтра по ранней поре все поднимутся и разъедутся кто куда, а сегодня можно не заморачиваться новой рабочей неделей.

— …Когда ты родился в нашей семье, твоему старшему брату Сашке было уже шесть лет. Твоим родителям, по жизни и одного ребенка хватало. Но я-то знал, на свет Божий должен появиться тот, кому «наследство» передать обязан буду.

— А Сашке?

— Нет. Тут без вариантов.

— Почему?

— Человек признак иметь при всем должен. В «рубашке» рожденный, имеет право на исправление ошибок прошлой жизни. Это как у бабочки. Сначала «куколка-кокон» — одна жизнь. Из кокона выбралась, обсохла, крылья расправила и полетела — вторая. Так вот, когда ты родился, и я понял, что все сходится, взял твой волос, каплю крови твоей, со своей смешал, с пальца ноготок срезал, расплавил метал, и по технологии переданной моим дедом, отлил науз.