Александр Забусов - Лабиринт. Войти в ту же реку

— Теперь так, помнишь ты у меня тетрадь с записями стыбзил?

— Ну?..

Ну, было такое! Месяца два тому назад, «увел» дедову тетрадку на девяносто шесть страниц. Убористым, но хорошим почерком, в ней описана была разного рода нечисть и способы борьбы с ней. Записи с уверенностью можно было назвать «Справочником». Михаил всю ночь с интересом изучал «дедову дисциплину», иногда ухахатываясь от некоторых подробностей в тексте, а еще удивлялся заковыристости иносказания в заговорах. Тетрадь он потом вернул на место, но о том, что дед прознал про его проделку, даже не подозревал. Конспиратор хренов!

— В голове хоть кроха информации отложилась?

— Обижаешь! У меня фотографическая память, помню то, что двадцать лет назад прочитывал. Учили нас этому.

— Только практики нет. Ладно, хрен с ним, хоть так. Ты то, о чем в тетради прочитал, из памяти извлеки, чувствую пригодится скоро. А там, как Бог даст… И еще, присядь рядом. Голову наклони. — Положил на лоб пятерню. — Повторяй за мной. Только без запинки повторяй. Этот заговор не раз жизнь боярам нашего рода спасал.

Каретников повторил за дедом слова древнего заговора:

— Все. Я пошел.

Дед скривился в подобии улыбки.

— Куда?

А действительно, куда?

— Камешек к правой руке примотай. Если направление движения неправильным будет, он станет холодным. Если верно идешь — ощутишь его тепло на ладони.

Хоть что-то! В этой «кишке» подземной, пропасть запросто можно, и никаких врагов не требуется. Странное дело, даже крысы и те, на глаза ни разу не попались.

— Иди, несмышленыш!

…Сплошные норы. Хорошо, что оставил собаку с дедом, ведь приходится то опускаться ниже, то снова идти на подъем, идти по указке природного «пеленгатора».

Пролеты настолько покрыты льдом, что оставляют лишь узкое отверстие, в которое можно пролезть только с большим трудом. Многие штольни сохранились удивительно хорошо, а некоторые… Кто-то даже рельсы снял. Подпорные стенки подгнили, оставленные рабочие механизмы проржавели. Иногда появляется ощущение, что рабочие просто ушли отсюда на выходные. Стоят заполненные углем вагонетки, на полу валяются старые диэлектрические перчатки… Периодически попадаются огнетушители и маски респираторов. Проходя мимо штрека, заваленного полусгнившими остатками крепей, вздрогнул от неожиданности: снег! В свете фонарного круга, снег толстой ватной муфтой окутал лежащее на земле бревно. Не может быть! Склонившись пощупал. Н-да! Не снег, а самая обыкновенная плесень, та же самая, что растет на хлебе, только здесь почему-то совсем белая, и разрастается необыкновенно пышно. Тончайшие волокна светятся в луче фонаря.

«Указка» уперлась в завал. Пришлось перелезать через сплошную мешанину из бревен и камней. Ноги проваливаются в мякоть прогнившего дерева. Две «избушки» — крепи в виде сруба, сплющены, как спичечные домики, опустившимся гигантским пластом камня. Впечатляет! Пролез между ними. Над головой — Мама дорогая! Заметно отслоившиеся плиты. Заденешь, все это рухнет, мокрого места не останется. Дед! Какому идиоту, будь он колдун или ведьма, могло придти в голову упрятать сюда детей? Если б не изумруд, гревший ладонь, мог бы подумать о старческом маразме.

Да, тут скопище лабиринтов под землей! Это же надо было так выработать «проходку», что куда не пусти луч света, кругом сплошные «норы». И куда дальше? Камешек в ладони выделял тепло. Направление? Растопырил пальцы, вытянул перед собой ладонь с привязанным к ней «пеленгатором». Из шести входов в лабиринты, только на один из них изумруд отдался теплом. Значит ему именно сюда. Сунулся в «жерло» норы.