Вадим Яловецкий - Рекуперация

Соболев обмяк, но успел заметить возмущённую реакцию Петрушевского. "Меж собой не согласовали", отрешённо подумал вконец раздавленный беглец. "Ладно сдаюсь, сволочи, когда-нибудь поквитаюсь с вами, время покажет". Он перевёл взгляд на внимательно наблюдавшего Чистякова.

— Согласен, убедил. Нет сил сражаться с системой, когда у неё такие помощники. Где там группа захвата?

Чистяков дважды посигналил. Из стоявшей перед ними и казавшейся безлюдной "Волги" высыпали несколько человек в штатском. Первым торопливо подошёл полковник Серебряков.

— Ну, здравствуй, Витя! Выходи медленно, руки вперёд.

Вечереет, скоро Москва зажжёт огни, по оживлённым магистралям столицы движутся граждане великой страны, а вот Соболеву предстоит поездка на казённом транспорте в изолятор Лубянки, затем допросы, суд и срок. Просто, скучно, но вполне жизненно. Зато появилась надежда скостить срок. У всевластной структуры найдутся способы повлиять на приговор, надо попытаться договориться и теперь необходимо строить линию защиты. Соболев сидел в наручниках, подпёртый с двух сторон суровыми операми. История с Ерохиным, наверняка получила резонанс среди силовиков, инструктировать сотрудников не требуется, при первом подозрительном движении, готовы отметелить — всё по инструкции. "Но я вам такой возможности не дам", мелькнуло в голове: ждать и надеяться, надеяться и ждать.

После обязательных процедур со сдачей вещей, досмотром и выдачей матраца и одеяла, контролёр подвёл его к камере. После обязательной команды "Лицом к стене", отпер дверь. В казённом помещении у находился человек. Когда он медленно повернулся, Соболев с испугом признал в нём опального капитана Ерохина, с которым так жёстко обошёлся. Тот медленно поднялся и двинулся к новичку.

— Не хочешь теперь померится силами, козёл?

После нескольких ударов Соболев оказался на полу, заскрежетал ключ, в проёме вырос надзиратель.

— Хватит Витя, не забей мне тут подследственного. Пошли.

Когда захлопнулись двери, Соболев понял, знакомые капитана дали тому возможность поквитаться с обидчиком. После возврата оружия и гэбэшной ксивы, срок больше не корячился, но мастер спорта по самбо помимо проблем по службе получил чудовищный удар по самолюбию. Ладно, не в обиде, капитан в своём праве, главное не, покалечил. Соболев и кряхтя завалился на койку. Болячки пройдут, гораздо важнее, его положение в свете УК РСФСР. Статью 188 (побег), а главное 68 (диверсия), никто не отменял. Как следствие будет трактовать его действия, сочтёт ли мотивы смягчающими? Соболев пожалел, что почти не знаком с комментариями к Уголовному кодексу, где прописаны трактовки к статьям УК и смягчающие обстоятельства. Вообще-то следователь обязан разъяснить, ведь я искренне покаюсь и желаю сотрудничать, — думал Соболев. А разбираться должна военная коллегия. Посмотрим.

Мысли перекинулись на "особую парочку". Со слов Чистякова, у Соболева две жизни. Подобное сообщение не поддавалось в логике. Если погиб под колёсами, как можно отмотать время и скорректировать событие, которое уже случилось, ведь природа вещей не допускает воскрешения. Впрочем, воскрешение совсем не то определение — правдивее отсутствие совокупности обстоятельств. Обстоятельства непреодолимой силы возникают в точно заданное кем-то или чем-то время. А если вмешаться, да отменить наезд ГАЗ-31, то что? Жизнь в по заданной программе или фатум вернётся? Тут не физика, а философские проблемы бытия. Как следствие, машина времени — инструмент управления миром! Осознаёт ли это Чистяков из будущего? Мысли путались, сознание, под спудом вопросов, погрузило Соболева в тревожный сон, который прерывался при смене положения тела от болезненных ушибов Ерохина.

Встреча с полковником состоялась через день. Серебряков долго изучал сидящего перед ним почти близкого человека. Соболева это раздражало — чего мочать и так всё ясно.

— Синяки, это как понимаю, результат падения во сне со шконки? Можешь не отвечать. Давай-ка, Витя, попьём чайку, разговор долгий. Ждём генерала Арефьева, лично хочет полюбоваться тобой. Вопрос простой: зачем нападать на ковой и прятаться, зная нашу систему и со стопроцентрой уверенностью предполагая новое задержание и прибавку к сроку. Пошёл в разнос? Ты же не многоопытный зек, которому терять нечего и для которого тюрьма дом родной. Сегодня воздух свободы, завтра затхлый дух крытки?

— Николай Трофимович, а можно без моральных аспектов? Что случилось, то случилось. Я здесь добровольно благодаря вашим помощникам. Раскаиваюсь и готов к сотрудничеству.