Александр Андреев - Главное - воля!

"Знала бы где упасть, соломки бы подстелила?"

"Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. Не отвлекайся, принцесса, наш Ники должен оставаться только нашим".

"Поучите рыбу плавать!" — и в голову Елке полетел, гремя цепью, могучий блок информации, оформленный под инкунабулу — история знакомства Николая, тогда шестнадцатилетнего, с двенадцатилетней Алисой, младшей сестрой выходившей за его дядю Сергея Александровича принцессы Эллы Гессенской, в крещении — Елизаветы Федоровны. И последующие десять лет неустанной борьбы за лучший приз в мире. И эта борьба, несмотря на сначала симпатию, а потом и любовь к ней цесаревича, была очень нелегкой — против были русские аристократы и царь, против был и германский кайзер! Но Аликс — не без помощи бабушки Виктории, естественно — сумела выиграть эту партию: графиня Елена Парижская, дочь претендента на престол Франции от династии Бурбонов, могла удавиться от зависти вместе со всеми дочерями герцога Коннаутского, принцессой Вюртембергской и юной греческой королевной, двоюродной сестрой счастливого жениха.

"Снимаю шляпу, мейстра. Но все же не отвлекайся, ладно?"

Следующие два дня Ники и Аликс только и делали, что отписывались от туч телеграмм — но император обязательно урывал время, чтобы проехаться с ней верхом или немного пострелять в тире: Николай был великолепным стрелком и отличным наездником. И его очень-очень радовало, что принцесса, следуя принципу "делить интересы мужа", втайне брала уроки стрельбы.

Оставаясь одна, "православная великая княгиня Александра Федоровна" разительно менялась, превращаясь из довольно удачного подражания принцессе Диане с легким акцентом Мерилин Монро в нечто прямо противоположное. Работа предстояла грандиозная, времени не хватало катастрофически… Посему каждая минута, проведенная без дела, виделась ей преступлением против человечества.

Подходящий помаленьку к концу XIX век прошелся по стране, как Мамай, оставив после себя груды нерешенных проблем, спутавшихся в невероятной сложности клубок. А многие проблемы начались и еще раньше — с Петра III… Петра I… а то и с царя Алексея Михайловича, совершенно незаслуженно прозванного "Тишайшим". И всякая попытка их разрешения упиралась в невероятной силы сопротивление абсолютно всех слоев общества, напрочь отучившихся находить компромиссы между своими желаниями и чужими возможностями. А годик сейчас стоял еще не восемнадцатый, так что разрубить этот гордиев узел вместе с головами вредоносных и вороватых чиновников-бюрократов, отстаивавших замшелую старину ретроградов и консерваторов и ратовавших за совершенно чуждый России путь либералов было невозможно. Да и не очень-то хотелось. Все же русские люди, это во-первых. А во-вторых…

Насчет великих потрясений и великой России Столыпин был-таки прав, хотя во многом другом он ошибался. Масштабное головотяпство — что-нибудь в духе Больших Процессов или еще более одиозной "Ночи Длинных Ножей" — при нынешней политической ситуации было Империи строго противопоказано.

И голова пухла от забот — что важнее, земельная реформа, церковная реформа, реформа образования? Может быть, судебная? Специальных и секретных служб? Не говоря уже о военной, которая нужна была "еще вчера", и промышленной, назревшей еще острее! И болело сердце от ощущения неостановимо утекающего времени.

Секунды текли, как вода сквозь пальцы, застывая на лету и ваяя из неограниченного в своих возможностях настоящего застывший каменный монолит.

Сталагмит по имени "прошлое".

Организация похорон задерживалась, и тело умершего царя вынуждено было ждать, пока в Москве и Петербурге всё уладят — минимум неделю. Брачная церемония, вначале запланированная на весну следующего, 1895-го, года, была ускорена по настоянию Николая, и теперь семейство расколол новый спор: сам Ники, вдовствующая императрица, братья-Михайловичи, сыновья великого князя Михаила, приходившегося новому императору двоюродным дедом, и некоторые другие — включая, конечно, и Александру — считали, что лучше всего сделать свадьбу в Ливадии. Спокойно, тихо, пока тело старого Императора ещё находиться здесь и душа его витает под крышей дома, благословляя молодых. Дядья же Николая, четверо братьев умершего царя — независимые личности с сильным характером и большим влиянием в семье — считали, что брачная церемония племянника является, помимо прочего, слишком значительным национальным событием, чтобы проводить его конфиденциально, только в семейном кругу.