Владимир Сербский - Четвёртый прыжок с кульбитом и портфелем

Во втором куплете старинного романса присоединилась Ада. Сразу стало понятно, что номер отшлифованный, девочки прекрасно работали на два голоса. И аккомпанемент очень достойный, учитывая соло на флейте в проигрыше.

- Прилично, нечего сказать, - заметил я. - Сеня, а у тебя есть любимая песня?

Вибрирующий чудный голос легко покорял диапазон в три октавы. И это не на показательной песне! И без аккомпанемента... Сила.

- Учить вас петь - только портить, - решил я. - Сейчас мы поучимся ходить.

- Как это? - поразилась Сеня. - Мы давно умеем это делать.

- А вот и не угадала, - хмыкнул я. - Ты сутулишься, и ноги при ходьбе до конца не разгибаешь. Это в корне не верно.

- Думаете? - она опустила взгляд на безукоризненные ноги, растущие из корня в районе ушей.

- Когда Сеня исполнит хит всех времен «Филингс», - пришла в голову гениальная мысль, - зал будет валяться в экстазе....

Тем не менее, добавить строгость в голосе мне это откровение не помешало:

- Ты можешь больше, чем думаешь. Сестер тоже касается! Японская классика советует девушке быть нежной как цветок, яркой как солнце и гибкой как ива.

От дельного совета Сеня распрямила плечи, а я продолжил:

- Именно так выглядит девушка-музыкант из нашего оркестра: открытой и загадочной, наивной и мудрой, манящей и недоступной. И не нарядной куклой, а живым воплощением мечты.

У девчонок открылись рты. У всех, включая Нюся. Ничего не поделаешь, когда меня несет - фиг остановишь.

- Сеня, пройдись по дорожке с микрофоном. Представь, что ты идешь по сцене. Двигайся в темпе музыки, делая небольшие шаги, чтобы низ кимоно трепетал.

- Какое кимоно? - она оглядела свои джинсы с недоумением.

Пришлось пояснять:

- Это иносказание, возвышенный образ речи. Если хочешь, японская поэзия. Идущая девушка должна производить впечатление волны, разбивающейся о песчаный берег.

- Да? Впечатление волны?

- Ты должна нести себя по сцене загадочно, не теряя достоинства, - терпеливо пояснил я. - Тверже шаг!

- Тверже не могу, - возразила Сеня.

- Почему?

- Анька лифчик подсунула гадский: нежный, воздушный. И теперь сиськи при ходьбе телепаются, - прошептала она. - И трусики с джинсами дурацкие - попа дрожит...

- Ну что это за выражение: «сиськи телепаются»? - возмутился я. - Была бы ты взрослой дамой, сказала бы «бюст колышется». А у тебя девичья грудь, она может только «трепетать». Понятно? Теперь насчет попы. Что не так?

- Эти брюки... Они вроде бы обтягивают, но не сильно.

- Джинсы из стрейчевого денима подчеркивают красоту бедер. И чего плохого, когда попа волнуется? Девушка сама по себе поэзия, а попа - это даже не поэма, а больше. Это сага, большое поэтическое произведение из двух частей. Она должна волноваться и волновать! - закончив с теорией, я перешел к практике. - Представь себе, что ты идешь по сцене. Вперед!

Сеня двинулась строевым шагом. Ада с Сарой впали в ступор. Пришлось и их призвать на сцену:

- Девочки, не спим. Двигаемся в такт музыке!

- Но музыканты не ходят по сцене, - возразила Сара, и Ада энергично закивала головой. - У них же инструменты, пюпитр, ноты...

- И еще у них есть бедра! - добавил я. - Понятно? Двигаем бедрами плавно и энергично. Ведь вы - что надо! Кстати, у музыкантов есть руки. Кому-то может показаться, что руки заняты инструментами. Это ошибочное мнение, руками можно приветствовать зрителей и совершать самые разные жесты.

Показав, какие бывают жесты, я пристроился рядом со старательно шагающей Сеней. После коротких маневров заметил уважительно:

- Какие у тебя трехглавые мышцы плеч... Очень четкие.

- Спасибо огороду, - хмыкнула девчонка. - Побегаешь по нашей плантации с тяпкой, и не такое вырастет.

- Так, спохватился я. - Микрофон!

- Чего?

- Кто так хватает микрофон, Сеня? Это не граната! Микрофон держат кончиками пальцев, изящно, как столовый нож. Вот. Мизинец не оттопыриваем! Локоть задирать не надо.

- А как надо? - Сеня распахнула темные глаза серны. Только не пугливые, и заинтересованные.

- Лев Лещенко закидывает микрофон вверх, будто пьет из него. Похожая поза называется «стойка горниста». Иосиф Кобзон держит микрофон бережно, как хрупкую чашу вина. Но мы не будем их копировать, потому нам нужен свой стиль.