Диана Ибрагимова: Сезон летающих деревьев

Фэйми никогда не была храброй, но теперь, когда тени пробрались в дом, а бабушка болела и теряла силы оттого, что ей некого было учить, чувство вины пересилило всякий страх. В ночь, когда последняя серебряная ниточка вплелась в круг небесных пяльцев и завершила вышивку луны, Фэйми нашла свой первый хиго.

Желание было чудесное. Оно спустилось с неба, лёгкое, как лепесток, и мерцающее, словно паутинка в лунном свете. Фэйми встречала много разных хиго, но такой видела впервые. Он был не крупнее напёрстка, а цветом напоминал мякоть печёной тыквы. Сияние огонька отдавало мёдом и янтарём. Фэйми это понравилось. Ей давно опротивело бледно-голубое свечение комариных личинок, облепивших потолки пещеры. Из-за него Витки казались недрами айсберга — неуютного и холодного.

Девочка радовалась тому, как легко удалось достать желание. Ей даже показалось, что хиго ждал её у входа в Витки. Когда Фэйми вышла из пещеры в Поддонье, он был уже тут как тут. Девочка протянула ладонь, и огонёк уютно устроился в ней, точно свеча в плошке. Оказывается, он был несчастным и потому так отчаянно переливался яркими цветами. Зелёные глаза Фэйми заполнились множеством бликов. Она приблизила огонёк к самому уху, но ничего не услышала. Это настораживало. Обычно хиго шумные. Только и делают, что вопят о заключённых в них желаниях, а этот был тихим и скромным. Фэйми решительно развернулась на каблуках и побежала обратно в Витки. Желание она прикрыла сверху второй ладошкой и прижала к груди с тем, чтобы гадкие тени не тронули его.

Сегодня наступило полнолуние — время, когда тёмные обитатели Поддонья набирались сил и резвились, как мыши в зерне. Лучший урожай хиго случался именно в такие ночи, поэтому Фэйми не побоялась зайти за арку. В ненадёжном свете вертлявые тени успевали вволю потешиться над девочкой. Они караулили её за каждым углом, норовя ухватить за подол платья, а то и выставить острый камень, об который в полумраке можно пораниться или споткнуться. Заблудиться здесь было легче лёгкого. Чего стоили одни только ложные туннели, упиравшиеся в тупики. Но Фэйми давно научилась отличать настоящие от теневых, и её нельзя было обмануть так просто.

Всего чуточка волшебства могла отогнать кошмары от Геллы и влить в дряхлое тело бабушки новую жизнь. Злобные сущности проникли в дом из-за Фэйми, и девочка хотела это исправить. Она знала, что когда начнёт испытание, никто ей не поможет, а если вернуться домой — всё будет кончено. Желания могли попасться какие угодно, лёгкие и трудные, безвредные или опасные, но Фэйми уже решилась.

Завидев, что девочка несёт хиго, обитатели пещеры пришли в ярость. Они шипели, раздваивались и тянулись к огоньку, но Фэйми гнала их прочь. Тени стали колючими и ершись из всех углов. Они прятались за камнями и ползли по трещинам, стараясь забраться в складки платья или под подол, где обитал мрак, чтобы оттуда добраться до желания. Свет надежды, заключённый в хиго, манил и раздражал их.

Фэйми бежала так быстро, что пряди её чёрных волос развевались за спиной, как водоросли, подхваченные сильным течением. Она перепрыгнула через расщелину, откуда потянулись к щиколоткам тёмные пальцы и, не давая себе отдышаться, припустила дальше — к арке, из которой лился свет. Фэйми не заметила, как маленькая гадкая тень, выбравшись из-под камушка, скользнула ей в туфлю. Девочка взвизгнула и стряхнула обувь, но не выпустила из рук хиго.

— Бабушка! — Фэйми споткнулась о порог и растянулась на деревянном полу.

Огонёк завис в воздухе рядом с её макушкой. Теперь ему ничто не угрожало, и Фэйми позволила себе немного похныкать из-за разбитой коленки и потерянных башмачков. А ведь отец только-только купил их на осенней ярмарке. Теперь тени утащат чудные туфельки в самый тёмный закоулок Витков и спрячут там, где их невозможно будет найти. Мама ужасно рассердится.

Фэйми хотела вернуться и поискать обновку, но хиго выглядел таким испуганным и одиноким, что она не решилась его оставить. Да и обуви наверняка уже нет на прежнем месте. Потерять что-то в Витках — хуже, чем уронить монетку в бездонную пропасть.

Девочка поднялась и отряхнула подол зелёного платья с вышитой на груди птичкой. Бабушки в комнате не оказалось. Через открытое окно дул ветер, колыхавший белые занавески. На столе стоял погашенный фонарь, серебрившийся в ровном свете луны.

Половица позади неожиданно скрипнула, и Фэйми вздрогнула. Из арки, опираясь на клюку, вышла бабушка. Она была маленькая и сгорбленная, как растаявшая свеча. Бабушка держала в руке пучок серебристой полыни. В Витках он светил ярче лампы, а если потрясти, рассеивал вокруг множество искр. Тени терпеть не могли полынь, и бабушка любила докучать им, вооружившись душистым веником.