Андрей Кощиенко - Айдол-ян - 2

— Это не агентство такое хорошее, — говорю я ей садясь на постели и открывая глаза. — Это я такая умная. Это мои авторские отчисления, которые у меня никто не отнимет, пока я жива. И даже если я умру, они останутся моими. Напишу в завещании твоих детей своими правопреемниками, будут получать они, пока семьдесят лет не пройдёт. На память от тётки…

Осёкшись с нравоучениями СунОк изумлённо смотрит на меня.

— Предлагаю полученную сумму — пропить! — вношу я смелое предложение и добавляю уточнение. — Целиком.

Онни от неожиданности икает.

— Вообще охренела уже совсем! — возмущается она, совладав с дыханием. — Водку пьёшь! МИД страны критикуешь! Из агентства выгнали! Как ты дальше жить собираешься?

— Нормально собираюсь. — отвечаю я. — Тридцать восемь тысяч долларов, поделить на шесть месяцев, это по шесть миллионов вон в месяц выходит. Чистыми. Налоги с них СанХён уже за меня заплатил. А через шесть месяцев ещё авторских накапает. Не пропаду…

Онни, секунд пять озадачено смотрит на меня. Я смотрю на неё, стараясь сделать невинное выражение лица.

— Ты чё, вообще уже работать не будешь, что ли? — удивляется она.

— Почему? Буду. — обещаю я. — На виллу с кадиллаком в гараже, шести тысяч в месяц не хватит. Шесть тысяч — это только в выборе лапши себе можно не отказывать.

— Мы все втроём жили меньше чем на два миллиона вон в месяц. — нахмурившись, говорит онни.

— Пора кончать с этой порочной практикой. — говорю я, поняв, что мои понты онни задели и решив сменить тему. — Вкусно есть, много спать и заботится о своём здоровье. Я пить хочу. Есть вода?

— Тут нет, — отрицательно помотав головой говорит онни. — Внизу, на кухне.

— Я пить пошла, — говорю я, вставая на лежащей на полу постели на ноги. — А то сушняк так замучил, что аж белиберда всякая сниться начала. Представляешь, приснилось, что меня в армию забрали.

— Идиотка! — в негодовании восклицает онни хорпая себя ладонями по бёдрам. — Какой ещё сон?! Я тебе говорю, что тебе присвоили почётное звание петти-офицера морской пехоты! Тебе через два дня нужно явиться для прохождения службы, а ты всё спишь! Напилась своей водки и не разбудишь тебя! Откуда вдруг это странное желание — пить водку?! Никогда такого не было с тобою раньше!

Упс, так значит про армию, это был — не сон? Судя по тому, как онни злится, это не розыгрыш. А если это не розыгрыш, то тогда — что? В армии, вообще, что ли с дуба рухнули?! Я же не военнообязанный?! Как меня можно призвать?! У них там что, «демографическая яма» вдруг разверзлась? Баб стали в армию грести, чтобы заткнуть ими эту бездну? А я, что — тот первый, кому «повезло» с повесткой?! Блиии…нн… ну шо за хрень вокруг творится… Не хочу я в армию! Я для неё не приспособлен… где справку взять? Может, дядя поможет? У него связи должны быть…

Что ж так плохо то? Только вот, можно сказать, вдохнул воздух свободы и вот вам! Армия! Абздец какой-то… Чё я буду делать там целых два года?

(несколько позже. Маленькая кухня в доме мамы ЮнМи. ЮнМи в цветастой пижаме со стаканом холодного апельсинового сока в руке озадаченно изучает содержимое на экране планшета ЁнЭ. Кроме ЮнМи на кухне присутствуют её онни и её менеджер)

Сижу, в себя прихожу, пытаюсь понять, что написано в приказе. Чтение промежаю маленькими глотками холодного сока. Оттягиваюсь. Хорошо, что онни придерживается американского стиля жизни. Сочок — вот есть, апельсиновый, свежевыжатый, холодный… После сушняка дивно как внутрь заходит. И кажется мне, что водка вчера, была не очень…

— А что такое — «sangsa» ? — спрашиваю я у присутствующих не поняв, что за звание на меня вдруг свалилось.

Присутствующие девочки с ответом затрудняются. Понятно, придётся самому опять выяснять.

Сделав глоток сока побольше, дочитываю короткий текст до конца.

Ну, что я могу сказать на это? Только одно. Это хрень какая-то. Какое, блин, повышение патриотического духа? За кого они меня там принимают? За бесплатного создателя маршей? Вообще, офигели…

— ЮнМи, вот ещё тебе письмо, — говорит СунОк увидев, что я закончил читать, — Прислали по почте. Возьми, чтобы не забыть.

Онни протягивает мне белый конверт из ярко-белой бумаги. Поставив стакан с соком на стол, беру. Глянув на адрес получателя и убедившись, что это мне, вскрываю конверт и достаю из него глянцевую открытку. Отрываю.

«Мы поженились!» — радостно гласит выполненная золотым тиснением английская надпись на самом верху. А ниже, по корейский — «Ли ХеРин и Чон ДаСан приглашают госпожу Пак ЮнМи на своё бракосочетание!»