Юлия Гордон-Off - Карелия

А ещё, мало их самих, по лесам разбросаны, городов не касаясь, но там уже приезжие ещё со времён Петра, который в Петрозаводске и Медгоре рудники первые открыл. И женятся между собой, потому, что каждый ведь других по себе мерит, а вот они никому и не верят и слово ничего не значит. Испокон у них брат на сестре женится — это ещё ничего, а как отец на дочери или мать с сыном, а ведь грех это страшный. Говорят, ухватка эта от саамов с севера пришла, где народа с тундре мало вот и сводятся с кем удалось. И ради крови свежей под любого проезжего не только жену, но и дочерей подкладывают, чтобы силы в род принесли, а без этого вырождение идёт… Но то тундра и людей нет почти, чего они здесь то, где люди есть по тем же ухваткам живут? Хотя, если подумать, то за все века, как здесь Пётр осваивать начал здесь столько народа осело, что если с местными посчитать, то хорошо если четверть их наберётся, давно все смешаны и разбавлены, а ведь финны им позже и это припомнят, чтобы не могли голос подать, когда их новая власть начнёт к ногтю прижимать…

Потом вдруг разговор вернулся к тем двум виденным мной на дороге "папе с сыном", как я их назвала. Я ещё в самом начале, когда щебетала, красочно описала, как их видела и что они мимо проехали, но мне ведь в другую сторону, да и смурные они были. Оказалось, что они и, правда, повода для радости не много имели, а везли они тело своего родственника, одного из тех, кого Никита с Авдеем на ноль помножили. Это реальное подтверждение, что ребята не просто так сгинули, а сумели за свои жизни и врагов сколько смогли взять, отозвалось в душе радостной волной пополам с тоскливой нотой понимания, что ребят уже нет. И от этого "нет" веет могильным холодом и жутью неисправимого и страшного. Заодно рассказал Архип и то, как нас обнаружили. Мы ведь были уверены, что "хвост" от дороги, по которой срезала путь группа командира, она и привела. И хоть вслух командира никто не осуждал, но это знание словно висело между всеми, ведь сколько раз Никита командира одёргивал, что лучше по буеракам лучше крюк ноги сбивать, чем позволить себе расслабиться и по дороге с удобством пройти. Но Викулин при любой возможности это правило нарушал, и вот это и посадило им на хвост егерей. Оказалось, что заметили не вторую группу, а нас, и не у дороги, а в лесу. Один местный охотник свои ловушки проверял и увидел, о чём побежал и рассказал, кому следует. Потому и погоня появилась с отставанием, а не сразу… Ещё поведал, что ребята погибли и живыми их взять не смогли.

Но раненых и убитых среди финнов, а в большинстве местных ополченцев, отряды которых уже успели организовать не мало, только убиты больше десяти человек и это только из местных, а раненых гораздо больше. А своих раненых и убитых егеря увезли на двух машинах, и там вроде бы трое или четверо насмерть. Вот поэтому и крик стоит на каждом углу, что героические ополченцы с егерями победили и полностью уничтожили целый батальон русского десанта. Вот только с целями десанта расхождения, то ли Сортавалу батальон должен был штурмом взять, или сразу на Хельсинки идти. Но те, кто там присутствовали сами ведь знали, что воевали против двух человек, и что это не все, но после такой оплеухи заставить местных идти в лес на прочёсывание у финнов не получилось. А обученные лесные специалисты-егеря финской армии ещё не успели приехать, но финны это вопрос не оставят, упёртости им не занимать, так, что выходит, нам опять очень повезло и благодаря ребятам, которые заплатили своими жизнями, мы успели выскочить в это случайное "окно" в поисках и прочёсывании. Эх! Ребята! Ребята! И мне теперь нужно выполнить вашу последнюю волю и довезти вашего командира и пакет, за которым нас в эти леса отправили… На всякий случай я спросила, а почему Архип так уверен, что наших живыми взять не сумели? На что он ответил, дескать уже были показательные казни, которые прошли почти во всех значимых населённых пунктах, где издевались и казнили наших пойманных солдат и очень уж они эти зрелища воспитательные устраивать любят, так, что если бы сумели хоть одного и раненого захватить, то непременно бы про казнь было слышно. А тут ни словечка… Резон в таких рассуждениях был… Но я поинтересовалась другим:

— Слушай! Архип! Ты же у себя в деревне сидишь, только на огород выходишь, сам говорил, а всё про всех вокруг знаешь, это как у тебя выходит?

— Э-эх! Девонька! Сама посуди, газет нет, радио не провели, на станции оно на финском бормочет, что слушать бес толку. А людям же интересно, тем более всё, что рядом делается и тебя и твоих сродственников зацепить может. Вот и рассказывают все друг другу новости и всё, что знают. И это точнее любой газеты выходит. А людей много и каждый что-то своё добавит. Это, конечно, если бабьи глупости не считать, у них ведь свои разговоры. А у мужиков всё степенно и правдиво, никто не хочет брехуном прослыть, если что непроверенное, то так и говорят… А ведь финское радио тоже много чего интересного говорит, у нас есть те, кто понимают хорошо, вот они и переводят… Так, что зазря ты меня подозреваешь… — Почти обиженно закончил он. Пришлось заверить, что я его не подозреваю, а просто удивилась…