Юлия Гордон-Off - Два письма

— Мета! Вообще, ведут себя они обычно, просто ты несколько необычная и это накладывает свой отпечаток. Вот послужишь, оботрёшься, не будешь столбиком стоять на палубе, а уже будешь знать, куда можно пойти и с кем можно законтачить…

— А куда лучше пойти?

— Ну, я бы посоветовал на камбуз, это морская кухня, а там кок — это повар, он обычно всё знает и команда его любит…

— И где здесь камбуз?

— Душа моя! Я то откуда знаю? Я хоть по военной специальности и значусь начальником медицинской службы надводного корабля первого ранга, так это крейсер, не меньше. А на нём у трапа вахтенный должен быть и вестовые есть, это здесь анархия полная. И я всё-таки начальник службы и офицер, так, что меня по прибытии от самого трапа бы вестовой до командира или помощника сопровождал. Кстати, был бы трап, на входе и при покидании положено честь флагу отдавать. Можешь сказать, что трапа нет, а поэтому, если бы ты начала ещё и честь отдавать, то вполне могла за борт свалиться. Так что решила, стоим, ждём или активность проявим?

— Не знаю даже, давай пока постоим…

Я отошла в сторону ближе к стенке, у которой катер отшвартован. Про себя я не переставала удивляться, ведь помощник дежурного с кем-то в надстройке шептался и тот выглядывал и на меня смотрел. Странные они какие-то, но в чужой монастырь… Так, что сделать максимально независимый вид, тем более, что удалось удачно повесить на столбик ограждения свой уже изрядно надоевший мешок. А вообще, я на службе и меня кормить три раза в день обязаны, а я сегодня только в катере в пути перекусила, да и то это было то, что мама мне из дома дала… Вспомнила про маму и задумалась, удастся папе маму с малыми к бабушке отправить или нет? Я как-то прониклась скепсисом Соседа в плане того, что от нашей информации что-то удастся кардинально изменить. Тем более, что он мне довольно убедительно объяснял про пластичность исторической линии. Что знакомую ему историю творило не одно какое-то событие, а сотни и тысячи, и результат был от действий миллионов людей, которые при этом были разбросаны на огромном пространстве, то есть их действия никак могли быть между собой не связаны. То есть, повлиять на всё и сразу, чтобы кардинально повернуть историю в другое русло нужно осмысленное противодействие или воздействие сотен тысяч, а это не в силах даже товарища Сталина, как бы его не демонизировали современные соседу либерасты. Слово мерзкое какое-то, надо будет у него спросить, что оно значит и почему он их так не любит. Хотя, за что любить тех, кто пачкает имя товарища Сталина? Наш он — мой Сосед, хоть и странный временами. Вот было бы хорошо, если бы мама к бабушке уехала. Ещё лучше бы туда и папу отправить, но его с завода никто не отпустит, да он и сам не поедет. Но он же всё-таки мужчина и коммунист. Их коммунистов в цехе всего двое, он — бригадир и есть ещё старый мастер, так вот они с мастером всерьёз считают, что они как коммунисты отвечают за работу всего цеха гораздо больше, чем официальный начальник цеха и три мастера участков. И на парткоме завода с них за весь цех спрашивают. Я у папы спрашивала, а зачем он коммунистом стал, он ответил, чтобы народ у нас в стране стал главным и жил хорошо и больше никакие эксплуататоры у народа кровь не сосали. А когда я спросила, а какую он лично пользу с этого имеет, он снова смеялся, что единственная польза и право у коммуниста ещё на фронте в гражданскую, было первым в атаку пойти. А теперь головой за общее дело отвечать, как самому сознательному в ряду передового рабочего класса… Вот я не знаю, смогу я быть коммунистом? С комсомолом проще, мы всего лишь ещё только учимся и не обязательно в партию заслужим быть принятыми… А мама у меня всё-таки дремучая, это же надо молитвы читала и крестила меня. Нет, мне бабушка рассказала, что мы все трое крещённые, ещё маленькими нас в церковь носили и окрестили, только я ничего не помню. А когда мелких окрестили я не заметила, бабушка у меня ещё та хитрюга и партизанка…

Через некоторое время из какого-то люка высунулась чумазая голова и увидев меня выдала:

— О, надо же! Баба на палубе…

— Это в деревне Пендюкино БАБЫ, а я девушка и краснолфлотец! Позовите кого-нибудь! А то я на вашем крейсере уже битый час и хоть бы кто появился!

Голова исчезла, только из открытого люка донеслось: "Степаныч! Там баба живая на палубе, при форме и ругацца шибко строго! Можа сходишь, командир то умаялся, спит…". После недолгой возни вылез тоже грязный, но не так сильно, плотный почти квадратный, основательный и кряжистый какой-то моряк, я сразу подумала "Точно это и есть Степаныч".