Юрий Штаб - Второй Шанс

— Ну не скажи. Прикинь, тебя показали по телевизору, миллионы людей это увидели, к тому же — ты стал ведущим передачи на национальном канале! Разве не круто?

— Круто, круто, — кивнул я. — Расскажи, о чем там пишут?

Мой собеседник покопался в телефоне и изрек:

— Ну, рассказывают о том, как проходил выпуск. Отмечают, кто что произнес, цитируют мнения приглашенных гостей. Теперь еще берут интервью у разных знаменитостей, те выражают свое отношение к нашему проекту и его участникам. Слушай, а ведь по окончании шоу мы станем такими же знаменитостями, а журналисты будут нас осаждать, упрашивая уделить хоть пару минут времени.

— Да, — фыркнул я. — И толпы фанатов с цветами будут встречать каждого участника, когда придет его время покинуть наше заведение. Там еще вчера писать отзывы начали?

— Да. Я сразу же, как только нас распустили, полез в интернет, стал собирать информацию. Ну, описывать-то пока особо нечего, все, что можно было, уже и так разобрали и прокомментировали до последнего слова и жеста…

— Так чего ты от телефона глаз не отрываешь? Что новое надеешься прочитать? Тем более что ты ведь сам был участником событий, видел все своими глазами.

— Что за наезды? Я по форумам брожу, мне хочется узнать, как симпатии людей распределяются, за кого больше народ переживает. Скажи честно, ты за кого голосовал?

Я покачал головой:

— Я не голосовал. Во-первых, у меня двое друзей в шоу участвуют…

— Ну так голосовал бы за обоих! — перебивает меня собеседник. — Можно ведь СМС-ки отправлять десятками.

— А во-вторых, я не хочу свои деньги отдавать Второму каналу.

— Эх, инертный ты человек! Слышал пословицу: «Под лежачий камень вода не течет»? Я вот раньше сто раз голосовал в различных шоу за понравившихся участников. Ну а теперь, как видишь, и сам дорос до участия в такой передаче. Может судьба меня вознаградит и за меня также будут голосовать другие люди, как поступал и я в свое время. Как ты не понимаешь, нам ведь так нужна поддержка. Если бы ты заболел, неужели не ждал бы, что к тебе придут родные, навестят, что-то вкусненькое с собой принесут?

— Разница в том, что деньги за голосование идут в карман организаторам. Вот если бы к тебе на улице подошел незнакомый человек, взрослый, солидный, небедный и попросил денег. Не потому что он нуждается или голодает, а просто так. Что бы ты ему ответил?

— Ну, это некорректное сравнение. Он бы деньги просто забрал, а я ничего не получил бы взамен.

Я расхохотался:

— А здесь ты что получаешь в обмен на свои деньги?

Он, похоже, начал заводиться, хотя после того, как меня назначили ведущим, все старались поддерживать со мной хорошие отношения:

— Чего ты пристал? Не хочешь — не голосуй, чего ты меня жизни учишь!? И вообще, ты мне есть мешаешь.

Я пошел обратно в свою камеру. Вскоре мой телефон тоже стали осаждать, но если вниманию родителей я был только рад, то десятки звонков от совершенно левых людей быстро лишили меня терпения. Они, однако, себя посторонними не считали — большей частью это были мои «друзья» из социальных сетей. Мой номер каким-то чудом попал к одному из них, но благодаря интернету распространился очень быстро. Я вспомнил, сколько таких «друзей» числилось у меня стараниями пресс-секретаря и понадеялся, что большая часть из них все же звонить мне не будет. Привычки, перенятые в социальных сетях, никуда не делись — как правило, они ограничивались вопросами типа «Как дела?» или же просили рассказать что-нибудь сенсационное из закулисной жизни шоу. Поначалу я, памятуя заветы адвоката и стремясь понравиться всем, старался каждому уделить хоть немного времени и утолить его любопытство. Когда же список позвонивших «социальных» друзей перевалил за два десятка, я сдался и поставил на телефоне запрет на вызовы с незнакомых номеров.

Вечером пришел Славик и мы вместе посмотрели выпуск. Он указал мне на мелкие ошибки в поведении, мимике или жестах и дал советы, как подобного избежать в будущем. Еще во время прямого эфира меня удивил сравнительно маленький объем рекламы — я ожидал, что ею будет пронизан чуть ли не каждый аспект шоу. Теперь я понял, что ожидания мои были вполне справедливы, ведь во время съемок я видел не совсем ту картинку, которую по телевизору увидели зрители. Реклама не расставалась с ними ни на секунду: она всплывала то бегущей строкой внизу экрана, то мелькала яркими пятнами по его бокам. В силу своей необычности, ей часто удавалось затмить основное действо. Интересно посмотреть на лицо участника, когда ему задают какой-нибудь провокационный вопрос, но если в это время в левой части экрана лихо отплясывает чечетку тюбик геля от боли в суставах, то глаза поневоле переводишь именно на это невиданное зрелище. Вся остальная реклама, сопровождавшая выпуск, была схожей — яркой, агрессивной, приковывающей внимание. К концу записи у меня начала болеть голова и рябило в глазах, так что сконцентрировать внимание на собственно происходящем в студии удавалось с трудом. Серию мы досмотрели и я спросил Славика: