Юрий Штаб - Второй Шанс

День подходил к полудню. Скоро должна была начаться наиболее торжественная часть мероприятия. На улице, за воротами меня уже добрых пару часов ожидала большая толпа людей — целый ворох журналистов и просто праздношатающихся зевак. Обо всем этом мне любезно поведал Славик. Для меня же было важным лишь то, что в этой толпе стояли мои родители, сестра, двоюродный брат, дочь и даже бывшая жена.

Дело не обошлось без обязательных благодарностей в адрес Второго канала. Также мне пришлось пожелать удачи моим, уже бывшим, конкурентам. Эти слова я предпочел бы не произносить — мне они казались похожими скорее на издевательство, но Гольцев в этом вопросе оказался просто непоколебим. И вот все приличествующие моменту слова сказаны, и я направился к закрытым пока воротам тюрьмы. Хотя, согласно стандартной процедуре, освобождаемого выпускали через обыкновенную дверь, меня, как местную знаменитость, решили удостоить особой чести — передо мной откроют широкие транспортные ворота. Такая себе триумфальная арка для победителя, торжественно шагающего навстречу свободе. Хорошо еще, что ее хотя бы цветами не стали украшать. Обычно возле них постоянно дежурил охранник, но на этот раз никого поблизости не оказалось.

Я подошел к ним в полном одиночестве, операторы остались позади и снимали мой марш со спины. Заняв почти всю ширину ворот, на них гордо красовался плакат с эмблемой Второго канала. Ну, разумеется, никто не должен забыть, чьими стараниями я вырвался на волю. Мне стало смешно, но я не пытался подавить улыбку. Ведь сейчас меня увидят все, кто ожидал моего освобождения, а победителю, наверное, полагается улыбаться.

Сама перегородка плавно и беззвучно начала отодвигаться в сторону, а я подсознательно ждал, что сейчас еще и туш грянет, но этого не произошло. Что же, может быть, торжественную музыку потом добавят, когда ролик будут показывать в завтрашнем выпуске. Сразу за воротами меня ждал Славик. Он улыбнулся, пожал мне руку и поздравил. Не успев сделать и трех шагов, я оказался окружен журналистами, которые стали наперебой забрасывать меня вопросами. Автографов пока никто не просил — и на том спасибо. Я отвечал на вопросы, жмурился из-за солнца и слепящих вспышек фотоаппаратов, а сам старался пробраться туда, где стояли мои родные.

Навстречу мне, я отлично видел, пытался протиснуться мой двоюродный брат. Нам наконец-то удается пробиться друг к другу, мы обнялись, сорвав еще один букет фотовспышек. Дальше двинулись уже вместе. Моих родственников оттеснили назад, к проезжей части, зато они стояли рядом с двумя машинами, в которых мы отсюда и скроемся. Я обнялся с близкими, брат же в это время пытался оттеснить хоть немного назад особо настырных журналистов. Это оказалось сложной задачей даже для него, несмотря на рост под метр девяносто и крепкое телосложение. Мы расселись по машинам и уехали. Несколько автомобилей с наиболее настырными «акулами пера» рванули вслед за нами, а когда мы подъехали к своему подъезду, то оказалось, что и возле него дежурят люди. Пришлось еще раз с трудом прорываться к квартире, перемежевывая ответы на вопросы просьбами посторониться и разрешить пройти.

Я вряд ли смог бы последовательно вспомнить, кто и что говорил во время поездки, да и потом, дома. Высказать всем нам нужно было очень много и, наверное, это лихорадочное возбуждение не так быстро уляжется. Весь этот день я провел, не покидая родных пенатов, в кругу самых близких людей. На следующее утро мне нужно было съездить на встречу со Славиком, обсудить вечерний эфир. На улице меня поджидало несколько наиболее рьяных журналистов. Пришлось некоторое время потратить на общение с ними, благо, я вышел немного пораньше, предвидя такую ситуацию.

Я знал, что нужно немного потерпеть и меня вскоре оставят в покое. Опыт младшей сестры, изрядно увлеченной реалити-шоу, подсказывал, что подобная слава очень быстротечна — скоро появится какой-нибудь новый, еще более скандальный и экстравагантный проект, после чего герои прошлых саг неизбежно уйдут в тень. Обычно для них это становится неприятным сюрпризом, а то и настоящей трагедией, но лично я с удовольствием заживу обычной малоприметной жизнью.

Я вышел пораньше еще по одной причине. Хотел немного побродить по городу, свыкнуться с мыслью, что теперь я волен ходить куда вздумается и когда захочу. Поневоле пришла на ум одна из первых серий шоу, в которой Виктор повествовал об условиях содержания в тюрьмах на разных этапах развития цивилизации. По сравнению с его рассказом, современная «зона» была больше похожа на базу отдыха.