Владимир Бабкин - Император мира

— Но этого же мало! Я рад за то, что у нашей армии есть такие опытные офицеры, но, боже мой, как можно сравнивать взгляд военного разведчика и ученого исследователя?! Это просто разные типы восприятия окружающего мира! Ведь мало просто найти, нужно еще понять, что именно искать и где искать! Воля ваша, Государь, но наука нам не простит, если в следующую экспедицию не будут включены ученые!

— Ученые или вы лично?

Тот на мгновение запинается, но, как известно, ложная скромность чужда любому человеку науки.

— Разумеется, Ваше Величество, я буду счастлив принять участие в экспедиции такого масштаба и такого исторического значения!

— Судя по коллективным прошениям от Императорской Академии Наук, вы не единственный, кто хочет туда попасть. Причем попасть первым!

— К сожалению, Государь, первыми туда попали военные. И ходят слухи, что они привезли не только фотографические снимки и рассказы эвенков.

Качаю головой.

— Господин Циолковский! Не пристало настоящему ученому верить всяким базарным сплетням! Подумайте здраво, что они могли там найти и тем более оттуда вывезти? На дирижабле-то!

— Все, что угодно, Ваше Величество!

Ученый был крайне серьезен. Вот же ж, мечтатель, прости Господи! Верит во всякую ахинею, лишь бы она приближала его к осуществлению этой самой мечты. Хорошо хоть не просит допустить его в Сухаревскую башню!

Закругляю, как мне казалось, тему:

— Ну, с учетом того, что место катастрофы найдено, я думаю, что вопрос подготовки новой экспедиции может быть рассмотрен в установленном порядке.

Ага. Сейчас!

— Но, Ваше Величество! Экспедицию нужно сформировать и отправить в самые кратчайшие сроки!

Удивленно смотрю на Циолковского.

— Чем вызвана подобная спешка?

— Ваше Величество! Уже лето начинается! Исследовательский сезон в тех местностях очень короткий! Скоро осень, а там уж и зима! Мы можем не успеть в этом году найти образцы и доказательства внеземного происхождения взорвавшегося объекта!

Возражаю:

— Но, помилуйте, господин Циолковский, катастрофа случилась целых девять лет назад. Что может измениться от еще одного года? К следующей весне мы подготовим серьезную экспедицию, и она будет иметь достаточно времени и средств для успеха своей миссии.

— Еще одна зима может уничтожить последние следы! Такое небрежение возможностями для исследований просто преступление перед наукой!

Ученый горячо меня убеждал. Я вяло отбивался. Нет, сегодня он меня не уговорит. Может, позже?

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 2 (15) июня 1917 года.

Мне редко удается всласть почитать газеты. Как правило, у меня на это прозаически не хватает времени, хотя выжимки и цитаты основных российских и мировых изданий, сопровождаемые аналитической запиской, ложатся мне на стол ежедневно.

Но сегодня я листал сами газеты, и с неподдельным интересом их изучал. Несколько дней минуло с момента, как газеты мира вышли с фотографиями с места катастрофы над Подкаменной Тунгуской. И если наше Министерство информации и наш официальный рупор РОСТА были скупы на комментарии, давая лишь голый фактаж, то остальные газеты уже не ограничивали себя сухим официозом, а пускались в пространные рассуждения о том, что бы это такое могло быть?

И тут уж фантазия была безгранична. Причем, если одни издания (поприличнее) старались брать комментарии у всякого рода серьезных специалистов из Императорской Академии Наук, то желтые листки попроще традиционно не брезговали привлекать в качестве экспертов всякого рода «популяризаторов науки» и просто откровенных шарлатанов. Причем грешили этим и российские газеты, вроде печально известной «Копейки», и их зарубежные собратья по желтостраничному мастерству.

Впрочем, и серьезные издания уделяли этой теме немало внимания. Стали вспоминать мифические марсианские каналы, смены сезонов и таяния полярных шапок на Красной планете, множество других примет и признаков того, что соседний мир обитаем.

Вечерние же газеты, опережая друг друга, начали выискивать всех, кто хоть что-то или когда-то писал о Марсе, марсианах или хотя бы жителях Меркурия. Причем, как обычно это бывает, в погоне за сенсацией и желая подольше быть на гребне информационной волны, старались находить тех, кто говорил то, что хотела услышать публика, игнорируя тех, кто выражал сомнение в самой возможности их существования.

Много шума наделали эмпирические проекции случившегося над Подкаменной Тунгуской на другую местность, как правило сильно заселенную — Лондон, Париж, Рим, Берлин, Нью-Йорк. Ужасающие цифры дополнялись не менее жуткими рисунками, которые спешно клепали художественные отделы ведущих газет. Особенно американских, где данную тему решили взять на вооружение сторонники изоляционизма, вставляющие палки колеса президенту Вильсону в деле вступления США в войну.