Владимир Бабкин - 1917 - Вперед, Империя!

Последнее слово я произнес с расстановкой, добавляя понарошной жути.

Жена состроила испуг, и мы вновь рассмеялись.

— Кстати, Миша, ты обещал дорассказать эту жуткую и страшную историю…

— Это какую же, счастье мое?

— Про СТРАШНУЮ ИМПЕРСКУЮ ТАЙНУ!

— Ах, эту! Ну, слушай.

Делаю умное лицо и начинаю сказывать замогильным голосом:

— В одном Царстве. В русском государстве! Жил-был Царь. И вело Царство войну. И пришла пора ему войну эту выигрывать, но так, чтобы народ его сказал, что именно Царь выиграл эту войну, а не генералы вместо него…

Маша слушала, широко распахнув глаза.

Я запнулся и, оглянувшись по сторонам, тихо спросил:

— Ты почему так на меня смотришь?

Она тоже посмотрела по сторонам и, убедившись, что никого нет, точно так же тихо ответила:

— Если ты можешь валять дурака, то почему мне нельзя?

Шепчу ей на ухо:

— А вот и нет. Ты не можешь валять дурака!

Горячий шепот в ответ:

— Почему это?

Прикладываю палец к губам и отвечаю еще тише:

— Потому что ты можешь валять только дурочку!

Тигрица делано насупились и буркнула:

— Будешь обзываться, я тебя укушу.

— Кусай.

Когда наши губы освободились от сладкого, я спросил:

— Дальше рассказывать?

— Да, только сказочку ты мне на ночь дорасскажешь, серьезный разговор отложим на утро, а пока можешь продолжать меня развлекать.

— Может поговорим лучше о свадебном путешествии?

— Ах, это о том, в которое нам непременно и нужно было отправиться после срочной коронации и венчания?

— Именно о нем, любимая моя. Только представь! Два дня в комфортном поезде. Потом прекрасный дворец неподалеку от командного пункта. Крым, море, природа! Отличная яхта, Императорская, между прочим. Чудесная погода, Черное море и легендарная Византия! Император и Императрица. Я и ты. И перед нами завоеванный Константинополь, именуемый в России Царьградом. Будет неправильно, если Царь и Царица не посетят Царьград, не так ли? Кстати, счастье мое, а почему ты совсем не пьешь вино?

Она обернулась на окна.

— А тут точно сквозь ставни ничего не видно?

— Точно, я проверял.

— Тогда пойдем, дорасскажешь мне сказку на ночь. Нам пора подумать о Наследнике Престола Всероссийского, ведь у Царя и Царицы должен быть и Царевич, верно?

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ОХОТНИЧИЙ ДОМИК «У ТРЕХГЛАВОГО ДУБА». 26 июля (8 августа) 1917 года.

Я разбирал очередные бумаги, когда в комнату мягко вплыла Маша.

— Я не дождалась кофе в постель и решила отправиться на розыски мужа.

Ее губы мягко коснулись моих.

— Доброе утро, любимый.

— Доброе, счастье мое. Я не знал во сколько ты проснешься, а будить не хотел. Приготовить тебе кофе?

— Ну, поскольку из постели я уже выбралась, то кофе в постель можно и отменить. Могу забрать твой.

— Забирай. Он все равно уже остыл.

— Ой, можно подумать!

Обойдя кресло, она обняла меня сзади и бросила взгляд на бумаги.

— Ты вновь в государственных делах?

— Увы, моя радость, дела требуют внимания. А я, к сожалению, несколько более в делах, чем обыкновенный помещик.

Мария фыркнула.

— Не хотела бы быть женой помещика.

— А графа?

— И графа. Только твоей.

— Тут я с тобой полностью согласен. Только моей. Никому тебя не отдам.

Нежно целую ее руку. Та в ответ смачно чмокает меня в макушку и перебирается в кресло напротив.

— Дорогой муж. Можем ли мы серьезно поговорить?

Откладываю бумаги и бормочу себе под нос:

— Серьезное начало дня… Я весь внимание, радость моя!

— Спасибо, Миша. На самом деле я очень волнуюсь. Я сердцем чувствую твое напряжение, и историю про Августейших гостей и сказочных генералов расскажешь мне при случае в другой раз. Никакие гости и никакие лавры победителя не заставили бы тебя так нервничать. Я вижу, как ты постоянно изучаешь доклады Ситуационного центра. Как ты во время самого развеселого праздника ищешь глазами Кутепова, Винекена или одного из своих адъютантов, словно страшишься какой-то новости. Ты почти полгода обходился без коронации и вдруг так резко заторопился. Все так плохо? Только не рассказывай мне о том, что это лишь для того, чтобы я скорее стала Императрицей. Я твоя жена и мне этого достаточно. Великой Княгиней я готова быть годами, если это создает какие-то проблемы. Так какие у нас проблемы? Я хочу понять, что происходит и к чему мне быть готовой. В конце концов меня это тоже касается.

Я невольно крякнул от досады и задумался. Маша терпеливо ждала, и было ясно, что отвечать придется обязательно.