Павел Дмитриев - Зло побеждает зло

- Вода у нас есть? - поинтересовался я, едва переступив порог.

Конспирация штука хорошая, но после работы на самом деле помыться не мешает! Не понимаю, как советские граждане умудряются ходить в баню раз в две недели. Зачем терпеть такое издевательство над организмом, если вода - чуть не единственный ресурс, доступный в Москве свободно и практически в любых количествах?

- Ты неисправим, - Александра со смехом сняла с примуса не спевший остыть чайник.

- Всего пять минут и как новый, - отшутился я, скидывая пропотевшую за день рубаху.

Какое уж тут смущение, если приходится жить теснее, чем в иной семье? Скорее странно - вроде и симпатичная девушка рядом, на расстоянии неловкого движения, и желание зримое, но при этом - ни-ни! Боевой товарищ и ни дюймом ближе.

- Держи! - вслед за чайником Саша передала мне пачку мыла. Со значением выделила голосом: - Последняя осталась.

Не просто так старается. Когда я в номере турецкого отеля покрывал брусочки тротила толстым слоем Ivory soap от Procter & Gamble, никак не думал, что нам придется на самом деле им мыться. Но ничего сравнимого тут не нашлось даже в новоявленных коммерческих магазинах.** Поэтому мы решили не только использовать ценный ресурс по прямому назначению, но подгадывать его расход под дату финального бадабума.

Кстати сказать, тогда, на Принкипо, лентяй Блюмкин уговаривал не заниматься чепухой - взрывчатку несложно найти в СССР. А тут риск, тащить аж шесть пачек на двоих через пароходы, поезда и таможню, по целых четыреста грамм на брата. Мне удалось настоять на своем, упирая прежде всего на неочевидное качество советского, а то и старого царского тринитротолуола - у нас всего одна попытка, в которой нет места экспериментам даже с фабричными составами. Говорить про самостоятельное изготовление чего-то годного "в кастрюльке", - вообще смешно. Экзерсисы с гремучей ртутью времен "Народной воли" ничего кроме брезгливого недоумения у меня не вызывают. Как и кружок районной самодеятельности имени господина Ларионова с чудовищно тяжелыми, но абсолютно бестолковыми гранатами Новицкого.

Впрочем, к чему вспоминать былые споры? Здесь и сейчас все готово. Корпус собран и тщательно отмыт от отпечатков пальцев в уксусе и, на всякий случай, спирте. Склеены в единую многослойную пластину поражающие элементы. Установлены привезенные из Турции взрыватели. Осталось надеть специальные перчатки и доложить в конструкцию последний брусок превосходного английского тола.

Есть место. Есть план. Время придет.

Вымывая из волос дорожную пыль, я не удержался от декламации подцепленного еще в Риге четверостишия:

Мир - рвался в опытах Кюри

Атомной, лопнувшею бомбой

На электронные струи

Невоплощенной гекатомбой...***

- Это ты про что сейчас? - вмешалась Александра.

- Так, вспомнилось к слову.

- Скоро уже?

Невинный вопрос, но по голосу сразу понятно - девушку интересуют вовсе не житейские мелочи.

- Думаю об ошибке выживших, - ляпнул я, и в ответ на недоуменный взгляд пояснил: - Из старых зданий остаются только самые красивые и прочные - только потому, что остальные сносят, а не реставрируют. С людьми, впрочем, обычно поступают так же.

Пауза затянулась. Я успел домыться, обтереться, стянуть с веревки постиранную домашнюю косоворотку и натянуть ее на себя. Только после этого Александра созрела на новый вопрос.

- Ты страшный. Видишь будущее... нет, не спорь, мне все стало понятно, когда ты после самоубийства Маяковского страшно накричал на Якова, как будто предупреждал, предупреждал его сотню раз, а он, гад такой, и пальцем не пошевелил ради старого друга.

- Уже объяснял, ну сколько можно?!

- Да разве одно это!

- Никак в толк ни возьму, как все это связано с рассказом про ошибку, - я неловко, по детски приобнял девушку за плечи. - Всего-то по дороге смотрел на землянки, да вспоминал новостройку по Всехсвятской...

- Знаю, знаю. Там здоровенную домину для совбуров возводят, аж в дюжину этажей, - быстро перебила меня Саша. - Не то, все не то! Прошу, нет, умоляю, скажи, про всех нас будут помнить потомки?! - она заглянула мне в глаза. - Как я боюсь ошибиться!

- Хочешь сказать... историю пишут победители! - удивленно протянул я. - Занятное же следствие ты вывела из "ошибки выживших"!

- Так прославят или проклянут?!

- Надеюсь, они про нас вообще не узнают. Герои, знаешь ли, редко живут долго. И вообще, определись уже, чего хочешь? Возмездия или славы? А может покоя?

- Возмездие - жизнь. Слава - смерть. Ты на это намекаешь? Но как быть с нашим убийцей Мирбаха? Или взять хотя бы Савинкова?