Владимир Мясоедов - Превосходство разума

— Полундра! — Раздавшийся прямо за спиной встревоженный крик Питера лишь на пару мгновений опередил целую лавину чужих воплей, в которых несколько раз повторялись фразы «Бей их!» и «В атаку!», которые почти заглушались многоголосым безликим «Аааа!».

В противоположенной стене тоннеля внезапно открылись двери, через которые могло бы пройтись сразу двое троллей, держащихся за руки, и оттуда прямо на нас повалили толпой какие-то растрепанные и чумазые беловолосые личности, сжимающие в руках холодное оружие. И не только его. Об доспехи моих спутников лязгнуло несколько арбалетных болтов, и примерно в половине случаев они вполне успешно пробивали блестящие латы, даже за время пути по подземельям не до конца растерявшие свой лоск. Но если барону оказалось практически плевать на парочку выросших из их лат хвостовых оперений, гном с руганью выдернул левой рукой огромную смертельно опасную «занозу» из правого плеча, проигнорировав еще одну в левом бедре, а инквизитору повезло отделаться лишь царапинами от пары соскользнувших по металлу коротких толстых стрелок, то вот пират со стоном схватился за живот, пробитый удачным попаданием. В меня риамцы, ни капли не похожие на Стражей Башни, регулярную армию альбиносов или хотя бы какое-нибудь их ополчение, по счастью не целились. Очевидно, арбалетчики дружно посчитали закованных в латы людей и гнома большей угрозой чем костлявый хилый оборванец, а потому даже скользнувшие рядом болты предназначались другим и просто прошли мимо своих целей.

— Барра! — Барон сорвался с места навстречу нападающим и врубился в их ряды, словно потерявший управление грузовик в сгрудившиеся на его пути легковушки. Парочку он просто сбил корпусом, еще троих-четверых или зарубил, или просто зашиб затянутым в металлическую перчатку кулаком, но потом один из риамцев словно моргнул и каким-то непонятным образом оказался у здоровяка прямо на шеё. Причем уже с занесенной для удара заточкой, остановить которую громила не успел, а потому его кровь брызнула из распоротой шеи. Однако порадоваться своей удаче и повторить удар затянутый в рваную хламиду оборванец не сумел, поскольку Форс схватил его за ногу и долбанул об пол с такой силой, что только лишайник и кровавые ошметки в разные стороны полетели.

Магмабород в отличии от громилы стоял на месте как скала, и как скала же был неприступен. И пусть застрявшие в теле болты явно снизили его боеспособность и мобильность, остатков вполне хватало гному, чтобы быть настоящей машиной смерти. Каждый из нападающих кто приближался к нему на расстояние удара либо падал замертво, либо как минимум оказывался страшно искалечен, поскольку сила коротышки позволяла ему с одного взмаха отрывать людям конечности. Рефлекторно попятившись к стене, я оказался прикрыт от основной массы нападающих гномом, инквизитором и пиратом, что сабли не выронил несмотря на тяжелую рану и даже пытался ей как-то отмахиваться, но к сожалению врагов было вполне достаточно, чтобы некоторые из них обогнули моих соратников с флангов, не то нацеливаясь на меня, не то просто намереваясь ударить их в спину.

— Сдохни! — Прорычал брызгающий во все стороны слюной и страшно воняющий перегаром альбинос, набегая на меня с высоко поднятым в правой руке топориком. Он был ростом чуть выше меня и куда более мускулист, но двигался как-то неуверенно, словно…Боялся? Да, определенно, сейчас движения этого мужчины, постоянно косящего глазом в сторону бушующей рядышком мясорубки, где его соратники гибли один за другим. А я хоть и чувствовал страх, но не испытывал ни малейшей скованности, а потому с удивительным холоднокровием пропустил мимо себя разрезавшее воздух со свистом лезвие, способное расколоть голову не хуже сухого полена, а после шагнул вперед и вонзил кинжал в основание шеи риамца, под действием набранной инерции машинально делающего еще несколько шагов прежним курсом.

Благодаря тому, что я двигался в одну сторону, а враг в строго противоположенную, кинжал располосовал шею альбиноса так глубоко, что смерть его стала делом решенным…И вывернулся из пальцев, не сумевших удержать рукоять. А тем временем ко мне приближалось еще двое противников, один с утыканной хаотично торчащими в разные стороны гвоздями шипастой дубинкой, второй с двумя серпами. Драться против них голыми руками было бы в высшей степени неразумно, и я пустился наутек. Была мыслишка попытаться толкнуть им под ноги первого из противников, который выронил топор и теперь обеими руками пытался зажать хлещущий из горла ручей крови, однако умирающий в свои последние секунды жизни мог из желания отомстить вцепиться в меня и тем подставить под удары товарищей. Да и топорик его подбирать с пола являлось не самой умной затеей, поскольку промедление в несколько секунд могло оказаться фатальным, а богатырскими размерами тот не отличался и определенно относился скорее к разряду относительно пригодных для боя инструментов, чем к эффективному холодному оружию.