Владимир Мясоедов - Превосходство разума

В нас полетело не меньше дюжины тупых стрел, чьи толстые наконечники были обмотаны тканью, но по большей части эти кривоватые поделки тыкались абсолютно мимо цели, а парочка чисто случайно угодивших мне в живот оставили разве только чувство некоторого недоумения. Да, было больно, но…По сравнению с той болью от распирающей ауру энергии, к которой я уже привык, ощущения от парочки не особо серьезных ушибов вызывались разве только презрительную усмешку. А перезарядиться до того момента, когда мы смешаемся с нападавшими, лучники теперь уже вряд ли успеют. Охотно верю, что существуют навыки позволяющие обладателю весьма примитивного оружия составить конкуренцию станковому пулемету в скорострельности и боевой мощи, но тогда бы и обладатели их были кем-то более серьезным, чем оборванцы с загрядотрядом за спиной.

Угрозой номер один для меня являлись именно арбалетчики, а потому я плюнул дистанционно управляемой иглой из смеси энергии, слюны и крови, текущей из моего прокушенного языка, а после грозно и быстро, но совершенно хаотически замахал мечом словно взбесившаяся ветряная мельница, выгадывая себе лишние секунды форы. Управляемый моей волей снаряд был крайне тонок и малозаметен, но двигался ничуть не медленнее стрелы, вот только в отличии от неё был управляемым и неизменно точен, а потому вонзился в горло первого из стрелков всего через две секунды. А потом вылез из проделанной раны и метнулся ко второму. Третий успел заметить, что с его схватившимися за шеи товарищами чего-то не так, но закричать в страхе сумел только четвертый. А потом обладатели бронебойного дистанционного оружия кончились и умирать начали одоспешенные громилы, которых насчитывалось всего-то три штуки.

— Ай, бля! — Меч из моей руки выбили взмахом какой-то оглобли, возможно сломав пальцы, да еще и ужасно воняющую тухлой рыбой сеть сверху набросили. Как результат, я обиделся и провернул тот же трюк с телекинезом, которым поднимал в воздух живых мертвецов и мобильное святилище Риама. Десяток оборванцев взлетел в воздух и врезался в своих товарищей подобно живым, орущим и в некоторых случаях даже гадящим на лету снарядам. А потом противники кончились. Одни лежали на земле живыми или мертвыми, другие драпали со всех ног. Лидировал в забеге красноглазый толстяк, двигающийся с воистину неимоверным для простого человека проворством и голосивший натуральным ультразвуком на всю округу. — Снимите с меня кто-нибудь эту пакость! Нет! Стойте! Сначала займитесь теми, кто еще не сбежал! Брать живыми! Кто попортит товар — лично премии лишу!

— Зачем? — Не понял Пин, тем не менее покорно разворачивая окровавленный клинок плашмя и с размаху опуская его на черную как смоль башку какого-то бандита, у которого только самые кончики волос были свободны от покрывающей шевелюру грязи и потому сохраняли свой природный белый цвет. — Ты хочешь их продать работорговцам?

— Нет. Я хочу сделать с ними нечто куда более худшее, — кажется, от моего голоса, полного злорадного предвкушения, содрогнулись все, кто лежал на земле и старательно притворялся мертвым или бессознательным. Потому как настоящие тяжелораненые подслушивать бы не стали. — Хороших бойцов в квартале работорговцев мы брать не будем. Лучше наймем там опытных инструкторов и превратим этот убогий сброд в нечто, действительно достойное звания наемника! Ведь если им хватило наглости пойти на бандитизм, то и солдатами удачи они стать не откажутся…Особенно если альтернативой будет удар меча или рабский ошейник!

Задний двор торгового дома разумных опоссумов напоминал не то военный порт, не то какой-нибудь армейский полигон. Вздымались ввысь на высоту нескольких метров небольшие подъемные краны, нужные чтобы управляться с излишне массивными грузами и торчали из под земли подобно грибкам входы в местные катакомбы, превращенные мохнатыми нелюдями в склады и убежища. С парочки сторожевых вышек бдительно поглядывали на округу охранники с арбалетами. Под ногами находился не камень, а земля, но утоптана она была до такой степени, что даже кончик кинжалов её едва царапали, чему в данный момент очень бесилось пятеро помощников старейшины, которых он отправил делать подготовительную работу для грядущего ритуала. Сам старик вместо того, чтобы помогать им или хотя бы командовать, дремал на солнышке, свернувшись клубком в кресле-качалке. Видимо считал, что проще один раз поправить уже сделанное, чем постоянно бдить за процессом. Но спать ему оставалось недолго, ведь труды его ассистентов уже потихоньку близились к своему логическому завершению. В центре нагромождения из начертанных на земле глубокими штрихами кругов, треугольников, неизвестных рун и еще какой-то мистической дребедени находилось подношение для моего покровителя. Горстка едва заметно светящихся алым кристаллов, две тощих и кажется не слишком-то молодых коровы, десяток коз, а также одна лошадь, явно чующая неладное и поминутно издающая испуганное ржание, испытывая на прочность свои путы и постоянно припадая на левую переднюю ногу, которую животное где-то умудрилось серьезно повредить. Рабов здесь и сейчас приносить в жертву не планировали, чем изрядно облегчили мне жизнь. Даже не знаю, как бы я поступил, реши ниссы ради успеха грядущего мероприятия прирезать нескольких не особо ценных невольников. Или чтобы буду делать, если такая необходимость возникнет в будущем. Разум подсказывает одно, но совесть говорит другое. И пусть некоторые говорят, что она лишь бесполезный атавизм, но лично я к данной штуке привык и расставаться с ней не собираюсь.