Владимир Мясоедов - Превосходство разума

Полагаю, чудовище обладало весьма достойной реакцией, поскольку оно явно попыталось извернуться, в попытке избежать кончик состоящего из энергии штыка-переростка, дабы не нанизаться на него, как червяк на снасть рыболова. Однако, теснота запасной лестницы и набранная монстром инерция были решительно против. Все, чего добилось существо, так это наполовину захлопнуло огромную пасть, которую без сомнения уже собиралось сомкнуть вокруг попавшихся ему пути людей и нелюдей. Но не сказать, чтобы этот сильно помогло. С громким треском рвущейся плоти и крошащихся костей слепленная из десятков высохших трупов змея налетела практически самым центром башки на ждущую её преграду и собственной массой протолкнула её внутрь себя так глубоко, что едва не порвалась на две части: левую и правую. Созданные мною чары рассыпались на части как стеклянная мозаика под ударом молотка, взорвавшись вспышкой боли в голове, груди, спине и животе. Я изо всех сил пытался удержать их стабильность, но подобный подвиг оказался сродни попытке сохранить целым и невредимым рвущийся по швам нескладывающийся зонтик, когда ветер тебя самого отрывает от земли. Однако, пусть псевдоматериальный клин и рассеялся без следа, но нанесенный им ущерб остался. Огромная рваная рана разделила на две части башку полностью остановившейся твари, доходя до того места, где у нормальных змей располагался бы загривок. Полагаю, от подобный раны за пару секунд подох бы даже тролль, несмотря на всю свою выносливость. Вот только то существо, с которым мы сейчас столкнулись, изначально не обладало недостатками присущими живым. Мумифицированная плоть шевелилась и словно плавилась изнутри, то оседая, то вспучиваясь в самых неожиданных местах. Скрежетали об землю свиваясь и развиваясь состоящие из множества покойников кольца, давя нескольких последних мертвецов из числа перегородившей лестницу толпы, в отчаянных попытках серьезно пострадавшей твари нащупать врага, причинившего подобный ущерб. Колотил об стену едва-едва видимый в полумраке хвост, выбивая каменную крошку и размазывая в кашу какого-то тяжело одоспешенного покойника, видимо при жизни являвшегося одним из местных охранников. Кости щелкали и выходили со своих прежних мест, заплетая огромнейшую рану заплаткой из бледной паутины. Пылающее внутри бестии синее пламя разгоралось все ярче и ярче, сначала ручейками стекаясь к центру туловища, а потом дружно двигаясь оттуда вперед к голове…Чтобы излиться потоком не то колдовского пламени, не то состоящих из него щупалец, хлестнувшим по внутренней стене здания напротив пасти бестии. И лишь за пару мгновений пробившим-проевшим её насквозь, образовав дыру габаритами примерно два на три метра, вокруг которой еще имелся широченный ореол «всего-то» изъеденных до половины кирпичей.

— Добивай её, мастер Ван! Добивай! Иначе она нас размажет! — Пин помог мне разогнуться и тут же принялся трясти как грушу, одновременно указывая клинком на потихоньку приходящую в себя тварь. Роздис азартно кромсал её морду своим клинком, снимая стружку мертвой плоти килограмм по пять-шесть каждым ударом. А пожилая стражница тем временем успела подобрать с пола свой топор, чье лезвие внезапно вспыхнуло недобрым багровым светом, и обрушила оружие на башку монстра. Лезвие на длинной рукоятке прорубило тела три или четыре насквозь, в завершение громко звякнув о ступеньку, однако для чудовища подобные травмы являлись не более чем обидными царапинами. Из-за спины летели небольшие метательные кинжалы, неизменно втыкающиеся лезвиями в мертвую плоть, а также слышался громкий, но постепенно удаляющийся писк вперемешку с матюгами прикрывавшего тыл альбиноса. Кажется, как минимум один из разумных опоссумов решил доказать свою разумность, пустившись наутек от монстра, который мог сожрать весь наш маленький отряд целиком без малейших усилий. Но кто-то из них ведь и остался…Оружие его против преградившей нам путь твари, правда, слабовато подходило, оно и для живых то вряд ли послужит более чем отвлекающим фактором, но тут уж ничего не поделаешь. Чем богаты, тем и рады.

— От-отстань, — попытался отпихнуть я от себя альбиноса, с трудом набирая воздуха в грудь. Последствия магического перенапряжения давали о себе знать, поскольку болью пульсировали и голова, и сердце, и солнечное сплетение и даже большая часть позвоночника! Хорошо хоть делали они это относительно в такт, а потому секунда, наполненная мучительной агонией, чередовалась с мгновением, когда мыслить, действовать и говорить более-менее получалось. Пальцы скребли по лежащим в карманах побрякушкам, но попытка зачерпнуть из них немного энергии оборачивалась ощущениями, достойными вбивания гвоздей под ногти. — Я надорвался…Немного. Надо передохнуть.