Игорь Шилов - Фальшивый наследник

Пока искал ёмкость с водой, чтобы умыться и во время самого процесса, прокручивал в голове события прошедшей ночи. Размышлял и об услышанном за столом, и о том, как меня здесь встретили, но больше всего мыслей было о Линте и о его поведении во время долгого, дружеского застолья. Всё таки этот человек ничего просто так не делает. Даже в таком, казалось бы, непотребном состоянии, он контролировал ситуацию. Не скажу, что на все сто процентов, но большая часть разговоров, проходивших весь прошлый вечер между сильно захмелевшими людьми, мимо него не пролетела. Он успел почти везде поучаствовать. Говорил и со мной, и с друзьями крепко выпившего хозяина, и естественно с владельцем, гостеприимного дома. Иногда Линт умудрялся привлекать внимание всех сразу, время от времени атаковал кого то по отдельности, а если того требовали обстоятельства выхватывал внимание двух или трёх человек, дружно обсуждавших ту или иную тему. Понятное дело, что болтал он о разном, но любой его разговор рано или поздно замыкался на моей персоне. Если беседа велась с кем то из стариков, то он нет нет да и спрашивал того, как ему племянник Атриуса, глянулся или не очень. Толкуя со мной в пол голоса о местных нравах, непременно находил предлог для того, чтобы дать очередной, архиважный совет, который требовал тут же намотать на мой, отсутствующий ус и применять его в будущем, во время встреч с лидерами других поселений. Между делом ответил старый паук и на заинтересовавший меня, лишь на данной земле, вопрос, относительно образа жизни проживающих в этой неказистой деревеньке людей, отличающейся своенравностью от почти всего, что я успел здесь увидеть. Оказалось, что дело тут не в какой то их национальной черте или складе ума, а в твёрдой убеждённости их лидера, Риктура, в том, что все люди братья. Именно он, поднявшийся на самый верх от солдатских кровей и получив за свои заслуги дозволение на самостоятельность от императора, решил создавать на дарованной ему земле «город счастья», естественно в том виде, как он его понимает. Поэтому то, во время нашего подхода, столько людей на берегу и собралось, они же все вольные, и дом главы, этого прогрессивного поселения, тоже выглядит так не убедительно из-за его прихоти. Строил то он его на свои кровные, оплачивая ими труд наёмных рабочих, не мог по другому. А денег, само собой, на всё не хватало, так как местный барон даже добычу, полученную во время набегов и ту делит поровну, между всеми участниками похода, а людей, захваченных на чужих кораблях, по приходу в порт, освобождает от всех обязательств, свойственных невольникам и ставит перед ними лишь одно условие, никогда не покидать его город. По местным меркам просто царское предложение, от которого до сегодняшнего дня никто не посмел отказаться. Правильно, люде же понимают, что лучше уж так, чем всю оставшуюся жизнь в батраках проболтаться. Соглашусь с ними, так как могу авторитетно подтвердить, ничего дороже свободы в этой жизни нет, хотя одним ощущением почти полной свободы гармоничный мир не построишь. Доказательство этому так и бросаются в мои глаза. Домики в городе «Счастье» примитивные, кругом грязь, люди одеты хуже некуда, дети и те, сопливые и босоногие, бегают без присмотра — разве это дело. Вон, кстати, один из них топает мне на встречу.

— Эй малыш! А ну ка, подойди — крикнул я, такой же ранней птахе, как и сам, бодро шагающей в сторону кособокого дома.

В его маленьких ручонках перекатывалась какая та ярко жёлтая игрушка, заинтересовавшая меня своим необычным цветом.

— Чего тебе? — с достоинством ответил ребёнок лет пяти, сделав несколько шажков мне навстречу.

— Да вот, посмотреть хочу, чем это ты тут таким красивым развлекаешься. Можно? — сказал я, тоном воспитателя детского сада.

— А чего ж нельзя. Этого добра у нас тут навалом. На, смотри — медленно добравшись до меня и вытянув вперёд свою грязную ручонку, ответил ребёнок.

Паренёк развлекался не игрушкой или самодельной поделкой, а обычным камнем, размером примерно с куриное яйцо, имевшим необычайно ярко жёлтый цвет. Взяв странную игрушку в руку, я тут же ощутил тепло детской ладони, переданное неодушевлённому предмету маленьким человечком и возникшее вместе с этим, вполне объяснимым ощущением, непонятно откуда пришедшее, чувство беспокойства.

— Кто тебе дал этот камушек? — не отрывая взгляда от странной игрушки, спросил я, так и продолжавшего топтаться рядом со мной, ребёнка.

— Никто — втянув в себя сопли, ответил простодушный мальчуган. — Сам взял.