Владимир Стрельников - Водяной. Часть 1-3

— Ждем. Пусть чуть стемнеет. Мне разницы нет, но не хочу, чтобы нас видели. — Я положил руку на плечо русалки, и чуть сжал его. Надо же, какая дисциплинированная и хладнокровная особа, все-таки. Марина тогда рванула только водный вихрь за ней был, Хилола тоже истерила неплохо, а эта новенькая как будто из стали. Хотя, если вспомнить, как она утонула — просто немного не рассчитала. Побег-то был задуман и исполнен тоже весьма хладнокровно и расчетливо.

Темнеет сейчас поздновато, но мы дождались полной темноты. Бандиты наелись, натрахались, потешили свое самолюбие, поиздевавшись над распятыми на рогатках офицерами, правда, не до смерти. Так, чуток нагайками прошлись, умело, но не смертельно. Ну и насиловали дворянок перед ними, тех что постарше. Молоденьких барышень, судя по всему, ждала участь быть проданными в какой-то серьезный гарем. Может, до Турции или Судана добрались бы. Если бы не мы…

— Пошли. Никого из джунгаров не щади. Рви и кромсай, на месте не стой. — И я подтолкнул вперед Анфису, мгновением позже превратившуюся в размазанную тень. На фоне костров мелькнуло что-то, кто-то захрипел, кто-то заорал, мелькнули клинки, хлопнул пистолетный выстрел. Улыбнувшись, и скользнул вслед за своей ученицей. Упоение дракой, оно такое упоение. Особенно, когда не надо сдерживаться, когда можно выпить жизнь из убийцы и насильника, и рвануть глотку следующему, выскочившему со света костра в темноту, кочевнику.

В общем, мы с Анфисой вырезали весь это кочевье, до последнего бойца. И ушли в воду, прихватив пару шкатулок с драгоценностями для русалки, и набитый книгами саквояж для меня. Хорошо повеселились. На берегу остались живыми бывшие рабы, кони и уцелевшие пока еще бараны.

Впрочем, далеко я уходить не стал, вытащил Анфису на берег через пару километров. И девчонку скрутило жесточайшими спазмами рвоты, полоскало ее долго и тяжко. Да и потом сильно легче не стало, трясло и колотило, как припадочную.

— Я же людей убивала, господи. Горла им рвала, сердца из груди вырывала, мамочки! — Девчонка немного успокоилась, скорчившись у моих ног. Жестко ее отходняк накрыл, надо признать, а еще казачья дочка. Впрочем, пройдет, попсихует и пройдет, это очень полезно — вот так понять, что именно ты сделала. Ну а я просто ждал, тут нужно время. У русалок крепкая психика, да и отношение к жизни и смерти сильно меняется. Потому такое крещение и нужно, и еще и еще. Не раз мы с Анфисой водицу в красное окрасим, ибо кровь, как и вода — это жизнь. Через час русалка наревелась, и сейчас судорожно всхлипывала, размазывая по личику сопли и грязь. А я смотрел на стремительно пробивающуюся сквозь прибрежную грязь поросль. Слезы русалки, что поделать. Хорошо, я хоть догадался, собрал немного в маленькую серебряную флягу. Не хочу своих девчонок заставлять плакать, а вещь пользительная, я ведь хочу у себя на острове хорошие розы посадить. И персики с грецким орехом и абрикосами. По паре капель на каждый саженец — они у меня за неделю пятилетний прирост сделают.

— Запомнила и оценила? — Я приподнял девочку, и усадил на ствол какого-то павшего лет сто назад гиганта. Сейчас от дерева остался только занесенный песком, обточенный ветрами костяк, но видно, что когда-то это древо было преисполнено мощи и величия. — Понимаешь, ты стала любопытным существом. Ты многократно сильнее человека, быстрее его, лучше видишь, можешь преобразовывать свое тело, можешь жить под водой и на суше, но ты сохранила душу, и все равно чувствуешь как человек. Ты изменишься со временем, изменятся твои мысли и повадки. Даже чувства — но душа у тебя останется. Потому береги ее, свою душу, не пускай в нее черноту и мрак. Ты русалка, дочь воды, сильное, но светлое существо. Будь как вода — гибкой, мягкой, сильной, когда надо — жестокой и неумолимой. Но запомни раз и навсегда — вода это жизнь, основа жизни на этой планете. Точнее, одна из основ.

— А что такое — планета? Я читала журналы Географического общества, но мне в них многое непонятно, очень многое. А мачеха не может объяснить, злится только. — На меня глянули зеленые глаза русалочки, а после Анфиса робко улыбнулась. Ну вот, истерика прошла.

А потому я взял лицо девочки в свои ладони, заглянул ей в глаза, и мы мысленно улетели. Сначала просто вверх, потом я показал девочке вид земли с высоты птичьего полета, и потом мы рванули еще выше. Пронеслись над отрогами Тянь-Шаня, Памира, Гималаев, и вырвались в космос. Рванули еще выше, оставляя Землю под нами, планета становилась меньше, видно было, что она круглая, голубая и прекрасная. А потом я развернулся, и мы увидели Луну, которая тоже была прекрасна в своем молчаливом величии. А потом мы рухнули вниз.