Семён Афанасьев - Младший сын

Или ей моя фамилия ничего не говорит? Как и родовая принадлежность, явствующая из самой фамилии? Или она считает, что в мире есть кто-либо ещё с такой же точно фамилией?

Если нет – то это оскорбление. С её стороны. Ибо этикета никто не отменял.

А если да – тогда к чему эти вопросы? Если ты не знаешь рода номер один на той земле, зачем спрашиваешь про род? Всё равно ответ тебе ничего не скажет.

Мысленно пожимаю плечами и отворачиваюсь, не говоря ей ни слова.

Дешёвая попытка… Не знаю, кого на такое можно купить, и чего она добивается. Тем более, такие же лупоглазые, как она, ко мне сами пришли с оружием. Собак всех убили, Зайчика тоже… Мне его в своё время отец дарил.

В качестве стременной пиалы ( вишенка на торте ), тот продукт, что она приволокла, был из свинины. Как и все наши , я прекрасно вижу , чем (или кем) было то или иное мясо.

Слава Аллаху, её ботва запакована в целлофан, и мыть за ней стол мне не придётся.

Прикинув всё по второму кругу, чтоб избежать досадных ошибок, поворачиваюсь к ней, беру двумя пальцами сухпай в целлофане и убираю его обратно в её пакет.

Демонстративно вынося через пять секунд из ванной остатки зайца и принимаясь за них.

Лидия искренне попыталась наладить с придурком контакт. Видит бог, старалась изо всех сил. Даже не поленилась сходить на пищеблок и взять там малолетнему дебилу пожрать. Мало ли, вдруг он Ирминого кроля не просто так оприходовал… при всём честном народе.

Отдельным пунктом в списке претензий к китайцу шли её усилия по установке автоматического переводчика на комм: язык дурачка был достаточно редким, а комм Лидии – не новым. Пришлось повозиться, пока прогрузились все базы и пока от сервисного центра не пришло подтверждение, что всё верно.

Подтверждением сервисного центра, как оказалось буквально через десять минут, можно было подтираться в сортире: азиат, выслушав приветственные фразы на своём, как ожидалось, языке, молча отвернулся к окну. Затем, постояв, забросил еду обратно в пакет Лидии (продемонстрировав, надо полагать, таким образом возврат еды).

И через секунду вышел из душевой с остатками, видимо, этого злосчастного кроля, из-за которого весь сыр-бор и начался.

В этот момент, как на зло, на комм поступил вызов от Старшего воспитателя. Чертыхнувшись, Лидия ответила на вызов.

– Ну что, вы там как? – явно из вежливости спросил её Лео, внимательно глядя через плечо Лидии, где новоиспечённый кадет дожирал Банни.

Лидия помолчала секунды три, вдохнула, выдохнула и сказала искренне:

– Блядь, вот же скотёнок туземный. И не сделаешь ему ничего! Всё этот долбаный Указ о соблюдении прав народностей! Кстати, Лео, а откуда он? Язык, который в личном деле, он не понимает…

– Даже не знаю, что сказать. – Задумчиво отозвался Лео, продолжая сверлить задумчивым взглядом затылок азиата.

Разговор продлился ещё с половину минуты, после чего Лидию посетила отчаянная идея (а что, всё равно терять нечего. Да и не будет ничего, из-за туземного дурачка-то).

Китаец продолжал стоять спиной, видимо, демонстрируя тактичность в момент звонка Лео.

Лидия абсолютно спокойно достала таззер, выставила переключатель в субмаксимальное положение и, не вставая с места, зарядила туземному китайцу в спину полуторную дозу. Вырубая того с гарантией.

Через некоторое время, в кабинете Старшего воспитателя.

– Лидия, ты что, помещала его в гипномодуль? Без согласия его, его ближайших родственников или опекунов?! – Лео был искренне взволнован, причин чего Лидия не понимала.

– Ну да, а что такого? – искренне удивилась она в ответ. – С нашими же малыми народностями всегда так делаем.

– Молись. Чтоб сошло… – пробормотал Лео и, как и малолетний китаец некоторое время назад, тоже повернулся спиной. – Он же не наш, он из другой страны, и член их Августейшей Фамилии, – продолжил Лео, глядя в окно. – Если верить пришедшим бумагам. А вернее, если читать между строк: бумаги на него как раз, считай, отсутствуют.

– Лео, ты меня не беси! Ну и хер с ним! Мало ли через нас туземцев проходит? И покруче народ видывали… – наедине, Лидия могла себе позволить и не такое.

Она отлично понимала, что ещё одной красивой женщины (да на три десятка лет моложе, да с такими данными!) у старика Лео в жизни больше не будет: калибр у него не тот.