Борис Батыршин - Забытые в небе

От удара пули голова-клюв разлетелась, словно глиняный кувшин под ударом киянки. Вторая отколола изрядный кусок хитинового панциря. Но ганглии, заменяющие подземному сверчку мозги, уцелели, и продолжали подавать импульсы конечностям устрашающие когти скребли бетон, рывками продвигая бронированное тулово «крикета гигантуса» вперёд. Сергей чуть опустил револьвер и дважды выстрелил, целя в пролом панциря.

Медведку он встретил шагов через триста после пролома. Она пёрла по коридору навстречу, издали оповещая о своём приближении скрежетом когтей по бетону, шорохом хитиновых сегментов о стены и раздражённым стрёкотом. Быть может, гигантское насекомое вовсе не собиралось покушаться на жизнь встречного и вообще, не питала агрессивных намерений, а направлялась по своим медведкиным делам – но разойтись в узком тоннеле не было ни малейшей возможности. Подходящих на роль укрытия ниш поблизости не нашлось, и пришлось организовать подземному сверчку-переростку горячую встречу. Калибром двенадцать и семь миллиметров.

– Какой же ты «гигантус»? Максимум, «здоровеннус». Только патроны на тебя перевёл… – разочарованно протянул егерь, рассматривая жертву. Та лежала неподвижно, раскинув передние, похожие на когтистые лопаты, конечности.

И верно: если медведку с Маяковки можно было сравнить с древним тяжёлым танком, то данный образчик подземной фауны с трудом тянул на телеуправляемую танкетку, да и то, из мелких. Размером создание было с овчарку – узкий тоннель многократно усилил визуальный эффект, превратив не такую уж крупную тварь в грозное чудовище.

Егерь наклонился и ощупал расколотую скорлупу. Не меньше двух сантиметров хитина – сколько же было у той, с Маяковки? Неудивительно, что картечь отскакивала от неё, словно горох…

Стараясь не измазаться в разбрызганным по стенам внутренностям, он миновал поверженного врага. По всем подсчётам позади не меньше километра осточертевшего коридора, и пора бы уже добраться до цели его недолгого путешествия.

– Уж не знаю, какой Майка собиралась ставить рекорд, но премию Дарвина она точно заслужила. – подвела итог Татьяна. – Была до Зелёного Прилива такая – её присуждали тем, кто самым идиотским образом удалил свои гены из генофонда человечества, тем самым, улучшив его. Проще говоря – отошёл в мир иной бездетным или остался без… э-э-э… репродуктивных способностей.

Егор поглядел на подругу с уважением – сам он понятия не имел об этой экзотической премии.

Они сидели на шестом этаже университетской общаги, в комнате, облюбованной «экстремалами» под штаб-квартиру. Обстановка соответствовала обитателям: стены залеплены плакатами с парапланеристами, вингсьютерами и рафтерами; на обшарпанном журнальном столике горка каталогов спортивного снаряжения, по углам свалены загадочные изделия из дюраля, титана и стабилизированной древесины, заменявшей в Лесу полимеры.

– В самом деле… – Егор покачал головой. – Вы что, не могли потренироваться сначала на маршрутах попроще? К примеру, до Пионерского слетали бы, там есть подходящие площадки для приземления.

Пионерским называли большую фермерскую общину на территории парка Центрального Дворца Пионеров.

– До Пионерского не круто. – возразил высокий, широкоплечий, налысо бритый парень. – Что за дистанция, меньше километра! Это любой лох сможет…

И покосился на Егора. С некоторых пор его авторитет в среде любителей опасных приключений пребывал на недосягаемой для прочих высоте.

– Да мы тренировались… – уныло добавил второй, тощий, с узким, прыщавым лицом и сальными сосульками волос. – В марте даже до Лужников долетели.

– Долетели? Так Майя была не одна?

– Да, я тоже с ней полетел. Мы и на этот раз собирались вдвоём. Так безопаснее, да и вообще…

Егор посмотрел на парня с невольным уважением – уж очень его невзрачный облик не вязался с подобным экстримом.

– И что помешало?

Тощий замялся.

– Так у него параплан отняли. – объяснил со злорадной усмешечкой дылда. – Майке-то что, запихала крыло в рюкзак – и в реку прямо с парапета, вплавь, на другую сторону. А этого фермеры поймали и сдали скитникам.

– И как?..

Вместе ответа дылда гыгыкнул. Прыщавый насупился.

– Монахи заперли его в подвал на предмет покаяния. объяснила Татьяна. – И продержали там больше недели. А напоследок – всыпали розог при скоплении фермеров.

– Да что розги! – закричал вдруг прыщавый. – Эти гады крыло сожгли! Понимаете? Отобрали и сожгли, а я с ним почти полгода возился – выкраивал, шил…