Евгений Прядеев - Семейные разборки

Запальчивая речь пьянчужки прервалась неожиданным иканием, от которого он закашлялся и судорожно зашарил рукой по столу среди остатков закуски. Мирон, глядя на мучения Никодима, отыскал початую бутылку минералки и подал ее загибающемуся от кашля.

Наконец, прокашлявшись и отдышавшись, домовой посмотрел на меня и упрямо повторил.

— Мне незачем врать. И то, что я немного выпил, сути дела не меняет. Ты молод еще Никодиму претензии предъявлять, а уж тем более пенять мне на расстройство.

— Да слышал я уже про твое горе, — потихонечку я и вправду начинал заводиться. Во-первых, я не понимал, что происходит. А, во-вторых, если домовой прав, то надо срочно спасать Мерзкого. Возможно, Нина обманула нас всех и прямо сейчас фасует фарш из нашего друга по мелким пакетикам.

Я медленно выдохнул и, стараясь держать свои эмоции под контролем, попросил как можно искреннее:

— Никодим, я готов послушать про твое горе, но пойми и ты меня. Мне надо точно знать, эта девушка была в квартире или другая, возможно, похожая на нее. У меня друг в опасности! Друг, понимаешь, меня?

— Понимаю, как не понять! — согласно кивнул домовой. — Но я же тоже не придумал. Эта девка, еще когда первый раз пришла, я сразу на квартиру к ней направился. Ибо порядок должен быть во всем! Кто ж знал, что она вообще никаких краев не видит? Я видел ее, видел так же, как и тебя, поэтому и говорю так уверенно. Этих троих порешила девка с фотографии!

— Но как такое может быть? Посмотри, пожалуйста, внимательно! — продолжал не верить я. — Девушка с фотографии находится на другом краю Москвы, причем не одна, а с нашим другом. Ты уверен, что не ошибаешься?

Домовой посмотрел на меня долгим взглядом, таким пристальным, что я даже начал немного сомневаться, что он действительно пьяный, а не ломает перед нами комедию.

— Уверен — не уверен, — пробурчал, наконец, Никодим, допил остатки воды из бутылки и повернулся к Эдику.

— Дядя, покажи еще раз красавицу. Может, и вправду этот малыш прав, и я допился совсем.

В этот раз домовой уже всматривался в фотографию гораздо пристальнее, чуть ли не носом утыкаясь в экран смартфона.

— Слушай, малыш, — повернулся ко мне Никодим. — Тут без бутылки не разобраться. Скажи своему другу, пусть вернет пузырёк.

— А почему ты меня «малышом» всё время называешь? — решил я, наконец, возмутиться. Не, ну действительно, морда шире плеч, а он мне — «малыш». Пусть еще «зайкой» назовёт.

— Ну а кто ты ещё? — ворчливо заметил Никодим, проходя обратно к столу и плотоядно поглядывая на бутылку в руках Мирона. — Я уже третий век доживаю… Этот вон, — кивок на Эдика, — тоже давно со счета сбился. А ты только начинаешь немного в жизни разбираться, но до матёрого тебе ещё ой как далеко! Поэтому, ты малыш, до большего пока ещё не дорос.

— А я? — обиженно подал голос Мирон.

— А ты, отдай бутылку взрослым и не балуйся, — без заминки отреагировал Никодим.

— Так, — хлопнул в ладоши Эдик, привлекая к себе внимание. — Мы сюда не болтать пришли. Никодим, ты рассмотрел изображение? В квартире была эта вампирша?

— Не знаю, — домовой опустил плечи и спрятал взгляд куда-то под мохнатые брови. — Ввел меня этот малыш в сомнения. Похожа очень, но не знаю. Эта ж картинка… Она такая, бездушная, что ли… Вот если бы вживую на ту тварь посмотреть, ну или на подругу вашу. А так неуверен…

Он опять ловко залез на стол и начал бродить по нему между остатками былой роскоши, видимо, разыскивая что-нибудь на замену алкоголя.

— А я правильно понял, что вампирша не первый раз была в этой квартире? — опять подал голос Эдик.

— Правильно, — отозвался непрестанно хмурящийся домовой. — Первый раз она здесь на Пасху появилась. Квартира эта не её, хозяйка — Нина Степановна. Она одна жила и недавно к сестре в деревню подалась. Та вроде бы тоже одна после смерти мужа век коротает. У Степановны-то муж еще прошлой весной преставился, хотя на вид вроде крепкий был мужчина. Ну так вот, хозяйка уехала, а квартиру парень какой-то за деньги сдает всем желающим.

— Риэлтор? — уточнил я, но домовой отрицательно помотал головой:

— Не, он славянских кровей. Матвеем вроде как кличут, ну по крайней мере, так его называли бабки подъездные.

Ну да, слово «риэлтор» Никодим если и услышал, то пропустил мимо ушей как новомодное ругательство.

— Ну так вот, — домовой отыскал на столе жестяную банку из-под пива, покрутил ее в руке и, осознав, что она пустая, с сожалением откинул в сторону. — Бывали в этой квартире люди разные, причем чаще не жили, а так, для срама и блуда использовали. Какие непотребства там только не творились, жуть, одним словом. А тут аккурат после Пасхи является эта паскудина, Морана ее прибери! Я туда, дескать, милая мадама, дом у нас спокойный, хотелось бы, чтобы и дальше он таким оставался. А она меня веником оттуда погнала, да еще приговаривала, что ежели мешаться под ногами буду, то она и моей кровушки попробует.