Евгений Прядеев - Семейные разборки

— Я не ранимый, я ребенка воспитывать планирую, — выпятил я гордо грудь вперед. — И его надо не сленгу учить, а чему-то более полезному.

— Да что вы говорите? — не успокаивался Мироха. — А вот скажи мне тогда, поборник словесности и мастер филологии, у какого слова в русском языке больше всего синонимов?

Я задумался. Вопрос и правда был интересный, так сразу на него и не ответишь. В голове крутились самые разнообразные слова, но на все я находил не больше четырех-пяти синонимов.

— Не морщи лоб — генералом станешь, — хлопнул меня по плечу Мирон. — Больше всего синонимов у слова «продать». Втюхать, скинуть, толкнуть и так далее тоже считаются.

Блин, а ведь правда. Интересно, если Мироха прав, то можно ли как-то считать это характеристикой общества. Ну, в том смысле, что самое востребованное, часто и по-разному употребляемое слово лежит в сфере торговли, а не культуры, допустим.

С другой стороны, хорошо, что «продать», а не «убить», «ограбить» или «обмануть».

— Ладно, пока ты думаешь, вот тебе еще один шанс приобщиться к прекрасному, — отвлек меня от размышлений Мирон. — Смотри, это пистолет для стрельбы под водой. Купил на распродаже…

— Что ты сделал? — изумился я еще больше, беря в руки четырехствольную конструкцию. — Мирон, что ты мне втираешь? Это ПП-1, он до сих пор секретным считается. На нары захотел? С букетом статей, еще и проходящих по ведомству Эдика.

Я всучил ствол обратно Мирохе и показал в сторону подъезда:

— Вон там мусорка, выкинь каку и больше никогда не смей брать в руки подобное.

— Да успокойся ты, — мой напарник опять засунул пистолет в сумочку. — Это реплика, пускай и дорогая. Стреляет с помощью сжатого воздуха, оружием не является. Стрелки просто нужны тонкие, но метров на пять метать серебро должны. А больше, в принципе, иногда и не надо. Для серьезной зарубы у меня арбалет есть. А это так, оружие последнего шанса.

— Вот эта бандурина? — еще раз изумился я. — Да она здоровее «грача», хотя тоже на что уж бестолковое оружие. Ладно бы нож, его хотя бы на ногу или под футболку приспособить можно.

— А этот вполне себе хорошо в наплечную сумку помещается, — продемонстрировал Мирон. — Так и скажи, что завидуешь. Я, между прочим, тебе тоже подарок припас.

И он весьма довольный собой продемонстрировал мне какую-то уменьшенную копию пистолета для монтажной пены.

— Вот! — распинался тем временем мой напарник. — Шикарная вещь. Со съёмными баллонами. Два я, кстати, уже зарядил, так что цени!

— Что это? — аккуратно, двумя пальчиками взял я диковинную игрушку.

— Ветеринарный инжектор! — ответил Мирон с таким видом, как будто я всю жизнь мечтал стать доктором Айболитом, и только этой маленькой штуковины мне не хватало для полного счастья.

— И что? — Если честно, мне было боязно. От моего напарника чего угодно ожидать можно. А ну как эта гадость взорвется прямо у меня в руках? — Мирон, я слово инжектор только теоретически знаю, слышал, что такая штука у машин есть. И если эта дребедень стоит, то машина типа крутой считается.

— Емае, с кем я связался, — воздел руки к небу Мирон. — Это устройство, чтобы коровам уколы колоть, причем нескольким сразу подряд. А я вместо витаминки баллоны концентрированным раствором чеснока зарядил.

— Чем? — не поверил я. — Только не говори, что это тоже на распродаже купил…

— Зачем купил? — обиделся Мирон. — Сам сделал. Чеснок надавил, а потом в самогоне развел. Святой воды, извини, не было. Но с самогонкой мне кажется даже лучше.

Я еще раз повертел в руках невиданное доселе устройство. Кстати, этот пистоль на оружие последнего шанса походил гораздо больше. По крайней мере, его получится присобачить под штанину, хотя пока я не очень представляю, как это можно сделать.

Так-то у меня обычно на ноге висели ножны с ножом из чистого серебра. Я добыл его в честной схватке, отправив в небытие болотника в лесах Смоленщины. Я всегда чувствовал энергию, идущую от ножа, но после того, как я осознал свою звериную сущность и вернулся с Дагестана, нож почему-то категорически отказывался меня принимать. Стоило мне хотя бы попробовать взять его в руки, как он начинал дрожать и натуральным образом обжигать мне кожу.

А разобраться, что именно с ним не так, все как-то руки не доходили. А если совсем, по совести, то просто страшно. А вдруг там какая-то сущность внутри… Как говорится, не надо будить лихо…

— Ладно, уговорил, — со вздохом сказал я, изображая изо всех сил, что делаю Мирону агромадное одолжение. — Скажешь потом, сколько я тебе должен.