Ande - Старые долги

Киря, с любопытством прослушав мой диалог, проронил, что я его все больше удивляю.

— Ну чему ты удивляешься? Лучше подумай, что есть живые люди, которые драли уши маленькому Михаилу Сергеевичу!

— Мостовский, ты на что намекаешь?

— Орешь ты на меня, Кирилл. Так что, когда я возглавлю ООН, то поставлю тебя на Африку. Куратором Европы от ООН тебе уже не быть.

— Хорошо то как. Простые негры. Всех дел- еда и вода. И на тебя можно орать сколько хочешь.

— Гм. Антарктида. Совершенно не защищена. Страдает и мерзнет. Пингвины под угрозой. Жизнь в палатке в минус пятьдесят.

— Годится. Офис уполномоченного по Антарктиде разместим в Париже. Хотя, можно и в Рио.

— Вот ничем вас, комсомольцев, не напугаешь.

— Потому что автоответчик нужно слушать. И оперативно реагировать на критику старших товарищей. А не сбегать в ООН.

— Я поехал. А то вижу, еще пара фраз, и выговором с занесением не отделаюсь.

— С людьми работать приятно. Особенно когда они осознаютзначение руководящих органов.

Нет, матерого комсомольца мне не переспорить. Я уже просто забыл. В рекреации, у зеркала стояла Катя. Надевала вязаную шапку.

— Кать, привет. Поехали, в «Севере» посидим. Кофе, пирожные. Я тебе что ни будь интересное расскажу. В кино еще можно.

Услышав мой голос, Катя вздрогнула и резко надвинула шапку поглубже. С шапки что то отвалилось. Она резко повернулась.

— Мостовский! Чего тебе нужно? Никуда я не пойду. А поеду домой. В Шувалово.

И ушла. А я остался стоять. На полу лежала нарядная пластиковая заколка. Нагнулся поднял. У неё каре. И она подкалывает ей волосы справа. Я и так знаю, где она живет! Заколка пахла чем то удивительным. Лето, загорелая кожа, море …

Вышел из института. Мимо деловито бежала какая то дворняга.

— Вот такая вот Катя, из Шувалова. — сообщил я ей. Дворняга выслушала меня и побежала дальше.

А я поехал домой. Нужно сделать кучу документов.

Сидя то за пишушей машинкой, то за компьютером, я периодически отвлекался. И размышлял о причинах её пренебрежения. В пол десятого не выдержал и позвонил. Нет дома. А где же это она? Нет, это все не дело. Я оделся и поехал в Шувалово. Запарковавшись у дома, я сразу пошел в парадное. Второй этаж. Вдруг она вернулась пока я ехал?

Дверь открыл рослый блондин. Её брат Лешка. Холодно окинув меня взглядом, он сообщил что Кати нет дома.

Вышел на улицу и закурил. Подожду. Нужно уже поговорить, а то фигня какая то. Сзади хлопнула дверь парадной. Я обернулся. Ко мне подошла Катя. С голыми ногами и в накинутом пальто.

— Антон Мостовский! Если ты приехал увидеться, я не сержусь на тебя. Но если опять начнутся твои шуточки, ты схлопочешь по морде!

— Кать, у меня твоя заколка, как ты без неё? И вообще. Я отдам все что хочешь, за то, что у тебя под халатом.

А она подошла совсем близко и сказала:

— Дурак ты. Зато теплый.

И я почувствовал кристальную ясность.

— Так. — сказал я- это все нужно заканчивать.

Схватил её, затолкал в машину, и рванул к себе на Обводный.

Где то часа в три ночи мы сломали кровать. Катька залезла мне на спину и потребовала везти её за книгами. Пришли в гостиную взяли три толстых экономических справочника, и подсунули вместо ножки. Это была какая то диффузия. И вообще она ведьма. Потому что я вообще ничего не понимал и не помнил. Только иногда приходя в сознание. Вот я лежу голый на животе, на спине у меня сидит голая Катя и лупит своими кулачками.

— Нельзя быть таким придурком, Мостовский. Я себе ногти до локтей сгрызла, глядя как ты с нашими красотками кокетничаешь! Не смей делать вид что ты ничего не видел!

Ловким приемом переворачиваюсь и вскакиваю на ноги уже с девушкой на руках. И тащу её в душ со словами что прием душа с парнем это тебе не просто в ванну сбегать.

Вот она лежит щекой у меня на плече и говорит:

— Такое ощущение что папа меня побаивается. С братом он не миндальничает. А мне слова не скажет. Он славный. И маму любит. И них сейчас вторая молодость. Они нас с Лешкой стесняются и уезжают на дачу.

Под утро я рассказал про отца.

— Понимаешь, он мать очень любил. Как увидел впервые и все. А мать из глухой станицы, зубами оттуда выгрызалась. Красивая. Отец ей подошел. Кандидат наук, молодой, веселый. Он ради неё из Академии ушел и остался в Волгодонске. Когда я родился, сюда переехали. А здесь мать уже должность получила и с другим начала. Отец под конец вообще себя не жалел. Мне говорили, на сто сороковую отметку без страховки лазил. И другую не хотел и с этой уже все. Как представлю- мороз по коже.