Ande - Старые долги

— А ты что?

— А я и говорю, что фиг вам. Тоша мне и самой пригодится. А вот есть у нас гитарист бесхозный. Красавчик, глаз не оторвать. А Пугачева давай ржать во весь голос. И на Алку пальцем показывает. А та сидит, пыхтит. А потом тоже заржала.

— Эх! Счастливая ты, Катька.

— Из того, что удалось узнать. Мостовский- именно тот, за кого себя выдает. Студент. Успеваемость хорошая. Участвует в работе СНО. На пол-ставки работает в Управлении. В рамках обязанностей поручено заняться финскими долгами. Он этим занялся с фантазией. Достиг серьезных результатов. Если мы согласимся, то долги финской стороны будут погашены. Есть информация, что соглашение по продолжению модернизации- его заслуга.

— Однако! Еще и боец не из последних.

— Как удалось выяснить, во время службы прошел интенсивную подготовку по программе контрдиверсионныхопераций. В составе группы из шести человек, за десять месяцев, освоил двухгодичный курс. Как только не померли онитам. После несчастного случая с гибелью одного из солдат, группа была расформирована.

— А два остальных?

— Один из них- Михаил Федоров. Служил у нас срочную. Универсал. Высоко эффективен в скоротечных боевых контактах. Четвертый курс. Хорошая успеваемость. Живет на съемной квартире с невестой. С Мостовским в приятельских отношениях. Второй — Андрей Ефремов. Дивизионная разведка ВДВ. Известно, что три раза был в кратковременных командировках в Кабуле. Наград не имеет. По учебе в институте — круглый отличник. Занимает с Мостовским одну комнату в общежитии.

— Что по остальным?

— Обычные студенты. Филипп Каганов- с пяти лет занимается фортепиано. Александр Серебрянский- гитарист и аранжировщик. Успеваемость высокая. В институте оба на хорошем счету.

— И что мы имеем? Три высококлассных бойца. Рок — группа. Международные расчеты. Очень красивые девушки. Высочайшая информированность. И куча музыкального, творческого иоколомузыкального народу вокруг. Сам скажешь, или мне предположить?

— Мы наткнулись на операцию Управления «Ф».

— Вот и мне так кажется. И как поступить?

— А что нам, Евгений Борисович, мешает просто выполнить свои обязательства? В конце концов, если будет нужно- старшие товарищи нас подправят, или предупредят.

— Ладно. Позвони Мостовскому. Пусть приезжает, или пришлет кого ни будь. Договор подпишем.

— Тоха! Куда ты после концерта делся? Спасибо за концерт. И за Пугачеву. Людка до сих пор в восторге. Ольга сегодня фото принесла. Позвони матери. И со мной свяжись. Нужно уже вашему ССО инструктажи проводить. И документы на оформление подавать…

— …И еще, Толя, ты этому Мостовскому скажи, что Феврале в Москве будет конференция, и я просто настаиваю на его присутствии. Найди способ убедить.

— Знаешь, Егор, он очень не простой парень. Но я попробую…

Пивной бар на Лиговке, насколько я помню, скоро закроют. Здесь будет кооперативное кафе, где вместо похмельных мужиков с пивом, будут кучковаться студентки с кофе и пирожными. Но пока все в лучших традициях. Официант ко мне привык, и уже не удивляется просьбе кофе покрепче, вместо пива посвежее. Я договорился с Гриней о встрече, и ожидаю его с минуты на минуту.

Несколько дней после понедельника прошли в лихом рабочем ритме, иногда прерываемом молниеносными скандалами с Катей. Мы не то чтоб прям ругались, но Катька искренне считала, что я не фига не понимаю в жизни, и это нужно исправить.

Например, я на большей перемене рассказал публике, чем на западе процедура обручения отличается от венчания. Я ничего такого не имел ввиду, когда говорил что у них, там, от обручения до венчания иногда проходит десять лет. И часто обходится без венчания.

По взглядам Вороновой и Звягинцевой, я заподозрил что дело плохо. А потом сообразил, что лишний раз подтвердил мужское коварство, хитрожопость, и желание соскочить в последний момент. А потом Катя, не стесняясь в выражениях, это конкретезировала применительно ко мне. Сильнее всего общественность бесило то, что я не чувствовал себя виноватым.

В вторник, утром, позвонил помошник Болдина, и попросил запускать процесс передачи материальных ценностей. Ну а нам чо? Тока скажи… Ефрем, ругаясь и матерясь, уехал в Москву. Напоследок сказав мне, что только я мог так через жопу все организовать, что бы подписывать документы пришлось куда то ехать.

Я некстати вспомнил, что в нулевые Серебрянский ехидно рассказывал про меня, что вот -Антоша. Берет сотрудников с улицы. Как правило, приезжих. Нищих и несчастных. Из всей собственности- только грязные трусы. А через пару- тройку лет этот сотрудник уезжает от него в свою московскую квартирку, на неслабой иномарке, напоследок громко хлопнув дверью. Обвиняя Антошу, в том, что он последний подонок. Практически обокрал отличного сотрудника, который ему все- все сделал. И этот Мостовский просто гнусно наживается на прекрасных людях, безжалостно заставляя работать в свою пользу, и оставляя себе большую часть доходов! Я отбивался, ссылаясь на то, что через год-два они все звонят и просятся обратно. Им просто невдомек, что тест на мудака может быть не мгновенным, а растянутым во времени.