Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 5 (вычитка)

— Чаво?

Да. Мое учение, в смысле арифметика, распространилось пока еще не настолько широко, как хотелось бы. Так что надеяться получить от этих олухов точную информацию о войсках не приходится.

Спросил у аиотеека. Тот сначала весьма нелестно отозвался о моих родителях и позволил себе пофантазировать об обстоятельствах, сопутствовавших моему зачатию. Потом мы с ним немножко поиграли в ихтиандра… В смысле, освободив от доспехов, выгрузили из лодки, предварительно обвязав веревкой. После чего несколько раз осторожно притапливали его голову веслом и вновь выдергивали на поверхность. В промежутках я делился с ним своими познаниями в ихтиологии, рассказывая о жутких монстрах и чудовищах, что в данный момент плавают вокруг него, облизываясь и скаля зубы в ожидании момента, когда можно будет впиться ими в его нежную и вкусную тушку.

Кажется, не слишком привычный к воде аиотеек и так чувствовал себя достаточно неуютно от этого вынужденного заплыва в океане. А после моих лекций с лица сбледнули даже наши опытные мореходы, на свою беду понимавшие аиотеекский, а этот грозный воитель, так просто бился в панике. И пообещал рассказать «все-все-все», лишь бы вновь оказаться в лодке.

Оказался. Он в лодке. А аиотееков а лагере оказалось всего одна оикия. И та хоть и коренная, но, как выразился наш пленник, «хреновенькая». Если это, конечно, не попытка дезинформации и не дань межармейским разборкам. Потому как все остальные (лучшие, по словам пленника) отправились на охоту за нами. Хуже было, что с этой одной оикия остались пара оуоо — присматривать за своими солдатами и за поселком.

…Это было хорошо, хотя и немного обидно — создавалось ощущение, что нас тут совсем не боялись. Впрочем, не удивительно. Наверняка, аиотееки уже привыкли чувствовать себя в этих землях абсолютными хозяевами. А девять беглецов воспринимались ими скорее как объект для охоты, скрашивающей унылые будни «пограничного» гарнизона, чем реальная опасность. Так что немудрено, что почти все они слиняли из лагеря.

— Хм… — глубокомысленно промолвил я. — А скажи-ка, Дос’тек, у нас раньше в лодке бочки с жиром были — вы их куда дели?

— Так эта… Аиотееки забрали, — необычайно честным-пречестным голосом ответил Староста.

— Что, все?

— Ну, может, парочку-другую мы случайно и прихватили, но…

— И где эта «парочка-другая»?

— Ну так… эта… Где-то там… Наверное.

— А поточнее? — грозно сдвинув брови и подпустив в интонации холода, уточнил я.

— Дак ведь, все равно же…

— Колись, сука! — промолвил я страшное заклинание.

— Ну там эта… в хижине одной на берегу зарыты… Случайно получилось! А ты что же, никак за ними плыть собрался?

— Тут дело такое, ребята, — обратился я уже к своим подельникам, демонстративно проигнорировав Дос’тёка. — Как-то невежливо уходить тайком, не отблагодарив хозяев за теплый прием… Не по-ирокезски это как-то, не по-нашенски. А то ведь еще подумает кто-то, будто можно ирокезам по заднице надавать, а они и сбегут, будто побитые овцы. Правильно я говорю?

О! Вроде как, даже ночь стала светлее от вмиг просиявших морд и оскалившихся от радости пастей. Мои волчары мыслили совершенно одинаково с мной.

— Ну тогда сделаем так…

— От ведь, ни хрена же! Сим-сим, откройся! Али-баба, прикрой пасть и перестань хвастаться своей пещерой. Дос’тёк, респект тебе и уважуха вкупе с почетным званием губернатора Тортуги.

Это ж сколько лет ты это добро воровал? А ведь с виду этакий лох растяпистый.

…Короче, до поселка мы дошли минут за сорок. Благо, весел и гребцов в нашей лодке сильно добавилось. Но подошли не к обычному месту, а к самому краю поселка. Выгрузились, прирезали аиотеека… Да, я как-бы в курсе, что это негуманно и совсем не по геройски, но он мог поднять тревогу. Опять же, должен был героически погибнуть именно на берегу, снимая с местных ребятишек вину за оставление поста.

— Когда спросят, — объяснил я пацанам, — вы скажете, что увидели сильное зарево, и аиотеек велел вам плыть к поселку. А тут на него напали мы, а вы, как обычно, убежали. Понятно?

Местные ребятки, только что увидевшие, как это просто и легко лишить человека жизни, все еще пребывали под впечатлением от увиденного и только закивали головами в ответ на мои слова. И даже ни слова не вякнули, когда мы связали их на всякий случай и оставили в лодке под приглядом Дор’чина, который, к собственному возмущению, должен был остаться сторожить лодку. На этом настоял я. — «Иначе, если тебя случайно убьют, кто еще сможет провести нашу лодку через рифы и вернуть назад? Сам понимаешь, замены тебе нет!».