Кристина Юраш - АкаДЕМОНиЯ. Я - не чудовище! Я только учусь!

— А отец? — спросила я, вспоминая суперсекретное досье.　

— Отца вблизи я видел раза четыре. Иногда я думал, что он должен просто подойти ко мне и поговорить со мной, но он так и не соизволил, — равнодушно отозвался некромант.　

— То есть маги не создают семьи? — поинтересовалась я.　

— Раньше создавали. А потом это посчитали угрозой. Магические кланы разрастались, стали бороться за власть. И тогда был введен этот запрет, — прошептал Асфард.　

Мы немного помолчали.　

— Ника, — раздался его шепот, — Ты спишь?　

— Да нет же! — прошептала я, — Расскажи про зеркало…　

— Что тебе рассказать? — поинтересовался Асфард, — Я им никогда не пользовался. Оно мне досталось по наследству от моего учителя. Вместе с амулетом. Гианфар был прямым потомком их создателя. Перед тем как погибнуть, он передал мне амулет и ключ от тайника, где лежали его записи. Части записей не хватало, страницы были вырваны из тетради, но исходя из того, что мне удалось прочитать, с его помощью действительно можно изменить ход истории.　

— А что это за универсальный ключ? Как он выглядит? — поинтересовалась я.　

— Ключ — это пластина с символами. Его часто рисуют на портретах. Ее называли Апотропей Верховного Мага. Многие думали, что это — обычное украшение. Но на самом деле это — ключ от Башни. Башня сама выбирает хранителя Апотропея из предложенных кандидатур, также, как и учитель выбирает ученика.　

— Я все хотела спросить, почему ты отказался призывать Тьму? — поинтересовалась я, — Тебя совесть замучила?　

— Два года я делал то, что мне велели. Пробуждения Тьмы с каждым разом становились все страшнее и страшнее. Почти все многотысячное войско Стражей, все маги, которые были на тот момент в Башне, но не находились в Зале Вызова, поднятые неведомой силой, бессмертные и почти неуязвимые, жаждали только одного — уничтожать все живое.　

— Видишь, тебе удалось примирить злейших врагов и заставить сражаться их на одной стороне, — вздохнула я, — А что было дальше?　

— Стоило Стражам снова поднять голову, как Тьма сметала все на своем пути. И чем больше становилось воинство, тем труднее его стало контролировать. В последний раз, когда мне пришлось это сделать, я с трудом смог его остановить. И тогда я понял, что следующий раз будет роковым и отказался. Люди, увидев Тьму, впервые были настолько напуганы, что обратились за помощью к чародеям. Совет, разумеется, отказываться не стал. Авторитет магии укрепился. Стражи были признаны вне закона. На них была объявлена охота. Они пытались донести правду, но испуганные люди не хотели их слушать. Вот и вся история.　

— А где сейчас Тьма? — спросила я, зевая.　

— Она спит и ждет, когда я снова призову ее. Но это не сделаю никогда. Даже под угрозой смерти! — глухо отозвался мой учитель, — Только бы получилось вернуться в прошлое, только бы тебе удалось успеть перехватить меня на подходах к Залу Вызова…　

— Так, ни слова о смерти. Я этого не допущу! Если мне удастся вернуться в твое прошлое… Как сделать так, чтобы ты мне поверил… Просто… Если я подойду к тебе, то ты меня посчитаешь сумасшедшей… — заметила я, вспоминая фильмы про путешествия во времени.　

— Назови мое детское имя — Ион или Ян. И так и так отзывался, — усмехнулся Асфард, — Пусть я родился в этой Башне, и при рождении мне было дано имя Асфард, но воспитывали меня обычные люди под простым именем, чтобы не привлекать ко мне внимания Стражей. Так многие делают, если в их семье внезапно появляется потенциальный маг. О моем первом имени никто не знает, поэтому есть шанс, что я тебе поверю. Но я боюсь, что у тебя не выйдет, и тебе придется…　

— Еще раз заикнешься о смерти, получишь подушкой по голове! — возмутилась я, бросая в него подушкой и отползая в сторону. Подушка полетела в ответку, чуть не сбив меня с кровати. Я вернула ее обратно и почувствовала, как меня хватают и пытаются завернуть в одеяло, как в мешок. Я вырывалась, извивалась, смеялась, чувствуя, как по щекам текут слезы.　

— Попалась, которая кусалась… — спросил Асфард, сгребая меня в охапку вместе с одеялом и подушкой, которую я так и не выпустила из рук, — Ника, ты что, плачешь? Я сделал тебе больно? Ну чего ты?　

Да ничего я. Совсем ничего. Совсем-совсем. Честно-честно.　

Прошло около трех недель с момента, когда стало ясно, что за нами придут. Но либо у них руки не доходили до нас, либо ноги, но факт остается фактом, жизнь продолжалась. Я изредка ходила на пары, дабы отметиться, что таки да, я еще живая, не дождетесь. «Час Хэ» все никак не наступал, и я радовалась каждому прожитому дню.