Евгений Мисюрин: Хроники пикирующего Икаруса

– Они всё-таки её взорвали, – говорю.

И на душе так тускло сразу стало. Вот ведь, и хороших знакомых там не было, не то, что друзей, а всё равно жалко. Столько людей ни за что погибли. Да и не только в этом дело. Видеть своими глазами смерть целой планеты. Жаль, что синтезатор у нас алкоголь не вырабатывает.

Посидел, пострадал, потом невесёлым шагом добрёл до медкапсулы. Посмотрел, всё в норме, до окончания цикла полчаса. Надо бы и на место возвращаться. Нас преследуют вообще-то. И, судя по последним событиям, возвращаться им больше некуда, так что не отвяжутся. На их месте я бы вообще захватил наш Икарус и выяснил место назначения. А то и вообще, прямо на нём бы и добрался.

Похоже, им эта гениальная мысль тоже в голову пришла, так как схема преследования изменилась. Бандиты, видимо, решили выжать из движков всё, что можно, потому что, несмотря на наши маршевые, расстояние сокращалось, и очень даже значительно. Так их на долго не хватит. Даже не знаю, на что они рассчитывают. Впрочем, лететь нам ещё минут тридцать, за это время их маневровые точно не сдохнут, могут даже и догнать.

Хотел я перевести энергию с кормового щита на маршевый движок, но не успел. И хорошо, потому что в него ткнулось сразу три ракеты. Щит просел, даже с десяток плиток верхнего слоя брони отлетело. Если они все сразу ещё раз лупанут, у нас мощности генератора не хватит, корму в клочья разнесёт. Мы же не боевое судно, простой мирный транспортник. Если только…

– Герасим, отключай систему жизнеобеспечения.

– Но Антон, ты так долго не протянешь.

– Фигня, откроем картридж.

– Его хватит максимум на пять часов.

– Герыч, дорогой, нам больше и не надо. Или мы к тому времени на станции будем, или нас по пути взорвут. В любом случае хватит.

Тут дроид прибежал с докладом по тестированию. Мой трофей оказался для гравикомпенсатора. Зачем туда картридж, я не понял. Видать, у древних кое-что по-другому было. Ясно одно – вещь это нам совершенно ненужная.

Герасим молодец – систему жизнеобеспечения отключил, подал освобождённую мощность на кормовой щит, так что летим. Жаль только, нас, похоже, догоняют.

– Сколько ещё до станции?

– По расчётам должна быть здесь, только ничего похожего я не вижу.

– А как она вообще выглядит?

Вывел он на экран схему станции. Причём, сначала переходы разные, помещения и всё такое, и только потом сообразил, и внешний вид дал. Ничего так. На рисунок кометы похоже. Здоровенный шар, а сзади треугольная плоскость. То ли солнечная батарея, то ли что.

– А размер какой? – спрашиваю.

– Четыре тысячи семьдесят один метр.

– Четыре кило, значит. Небольшая. Хорошо, хоть форма характерная. Будем искать…

Но сколько я в карту ни вглядывался, так ничего похожего и не увидел.

– Антон, горючего на час маневрирования.

– Зашибись. И воздуха часа на четыре.

Тут раздаётся мелодия флейты. Медкапсула созрела. Как не вовремя, надо же. Плюнул я, подошёл и дал установку на анабиоз. Пусть пока девочку во сне помаринует. Опять же, воздуха на дольше хватит.

– Герасим, схему преследования.

Появилась. Идут все четыре в каре, и время от времени по нам лупят. Защита справляется. А я-то думал, почему свет иногда тускнеет. А это щит, оказывается, энергию забирает.

И тут я вижу прямо за ними нужную форму. Совсем в другом месте, на самом краю пояса астероидов. Да это же станция!

– Герасим, – посмотри, что у бандитов в кильватере.

– Ты прав. Сигнатуры сходятся. Видимо, я ошибся в расчётах.

– Неважно. Маневровые. Идём напролом.

– Невозможно. Вероятность гибели семьдесят восемь процентов. На борту принцесса империи Аграф, я не могу на это пойти.

– А ты понимаешь, что без изменения курса вероятность гибели сто процентов?

– Ты не прав. Мы можем отстрелить капсулу. Преследователи – неопытные пилоты. Скорее всего, если выбрать правильный угол сброса, и не заметят.

– А я?

Так мне вдруг обидно стало. Надо же, я к своему искину, можно сказать, со всей душой. А этот дурак железный всё внимание только на ушастую. Будто и нет меня.

– Что, – спрашиваю. – Меня ты вообще во внимание не принимаешь? Не по-дружески это.

– Искин не может быть другом, – говорит.

А голос такой печальный, и явно сомневающийся. Надо бы на это место надавить.

– Обычный, – поясняю, – конечно не может. Но ты же не просто искин. Ты после прыжка через кротовую нору выработал в себе уникальные качества. Можно сказать, объединил лучшие черты искина и разумного. Да мы с тобой уже друзья. Разве ты не приходил ко мне на помощь? А разве я не старался хоть как-то облегчить тебе жизнь? Вон, говорить научил, машину подшаманил, чтобы тебе спокойнее было. Да и вообще.