Марк Домаха: Ботран

Попытки растянулись на растянувшийся в бесконечность период времени. Сколько я потратил усилий на это, сказать не могу, но в какой-то момент я увидел похожие на веревки и нити образования, красного цвета. Первой мыслью было, что это самовнушение. Но присмотревшись, обратил внимание, что они двигаются, сокращаются, живут одним словом. Второй мыслью было, что это сосуды глазного века. Но когда попробовал их рассмотреть лучше, у меня получилось провернуть угол обзора на триста шестьдесят градусов, и мысль о том, что это сосуды век, отбросил. Так как при этом увидел образования, которые никак не могли быть сосудами. Долго пытался понять, что это такое, пока в какой-то момент, что-то во мне не щелкнуло, и я понял, что я вижу свое внутреннее строение с места нахождения глазных яблок. Как я могу так видеть и почему это получилось, я не задумывался. Зная анатомию человека, стал соотносить видимое, с известным мне строением организма. По мере расширения охватываемой зоны осмотра, стала вырисовываться виртуальная трехмерная структура рассматриваемого. Но, что самое главное, по мере осознания того или иного участка тела или органа я начинал его чувствовать. Наступил момент, когда я, таким образом, воспроизвел весь свой организм. Это принесло как положительные, так и отрицательные результаты. К положительным, я отнес то, что восстановилась чувствительность тела. Я стал чувствовать тепло, прикосновения ко мне моей сиделки, даже легкое дуновение сквозняка, стал различать запахи и у меня появились вкусовые ощущения. Я бы не сказал, что они меня сильно обрадовали, но их полное отсутствие угнетало. К отрицательным, отнес то, что так и не смог пошевелиться, даже век не смог открыть. И еще то, что появившаяся чувствительность стала приносить беспокойства. То в одном месте зачешется, то в другом. Но с этим вопросом я разобрался быстро. Научился отключать чувствительность в таких местах. Через время я даже мог уже контролировать прохождение пищи через свой организм. Я ВИДЕЛ все процессы ее переработки. Видел ток крови, нервные импульсы, поступающие из мозга в дыхательные, глотательные мышцы, гладкие мышцы кишечника. А потом я стал видеть то, что находится за пределами моего тела. Первой смог осмотреть кровать, на которой лежал. Потом смог увидеть ложку, которой меня кормили и руки моей сиделки. Но эти образы были не такими как видимые глазами, а как бы воспроизведенные художником программистом и состояли они из линий, черточек и точек. По пришествию еще какого-то периода я научился видеть вокруг себя на расстоянии трех-четырех метров. Смог рассмотреть свою сиделку. Ну как рассмотреть, определить ее внешний образ, ее одежду. При этом я мог осмотреть каждую надетую на нее вещь в отдельности. И рассмотреть ее тело, исключив из своей проекции ее одежду. Фигура у нее была симпатичная, волосы длинные. Сложена она была пропорциональна, но сказать, красива она или нет, я не мог. В том виде, в котором я ее созерцал, этого определить было невозможно.

Как-то при очередном моем кормлении, когда она что-то мне говорила, у меня появилось неодолимое желание ее понять. И когда оно достигло своего пика, между моей головой и ее протянулась непонятная мне дымка, которая не имела под собой материальной основы. А в следующий миг я стал понимать, что она говорит. Нет, ее речь для меня так и осталась непонятной, но смысл произносимого стал доступен. Она, оттягивая мне челюсть, приговаривала.

— Давай еще ложечку. А теперь глотай. Вот молодец. Еще одну. Так, а теперь попей.

Отставив в сторону посуду, с которой меня кормила, вытерев вокруг рта и поднявшись, тихо произнесла.

— Так поели, теперь давай делай свои дела, а я через часик приду и мы приведем тебя в порядок.

После чего она покинула комнату. А я стал размышлять, что это только что было. И было ли это на самом деле или я схожу с ума, и это все мне мерещится.

После еды наблюдая за своим организмом, увидел выход продуктов переработки. А через время, вернулась сиделка и стала все это убирать, а затем и обмывать мое тело, переворачивая, то одним боком, то другим. При этом приговаривая.

— Вот здесь помоем, а тут протрем. Теперь подложим, чтобы постель не выпачкал. Молодец мальчик.

Закончив с процедурами, она ушла. А я снова погрузился в размышления. На этот раз связь между нами установилась сразу, как только она вошла в комнату, еще даже до того, как она попала в просматриваемую мной зону. Это было первым, что меня удивило. А второе, что меня удивило, это то, что она назвала меня мальчик.