Дмитрий Гельфер - Серые будни богов

Ленгмар отсчитал нужный дом и с опаской постучал в покосившуюся дверь.

— Кого там принесло на ночь глядя?! — Раздался сварливый голос. — Ежели за брагой — не дам, так и знайте.

Послышались шаркающие шаги, и дверь со скрипом распахнулась. В Ленгмара уперлись внимательные бусинки глубоко-посаженных глаз. Лекарка, похоже, была ровесницей Добреи и Ланцета. Копна еще темных, но с частой проседью волос, забрана под выцветший платок. Весь вид какой-то неопрятный, но вроде чистый. Возможно, женщина знавала и лучшие времена, но уж очень давно.

— Ага! — Крапива смерила юношу взглядом, и разве что не обнюхала. — Трезвый шоль? Точно не за брагой?

— Нет, мне бы…

— Заходь, — Старуха проковыляла вглубь избы. — Терпеть не могу эту пьянь! А они знашь чо удумали? Раз бабка Крапива на браге настой делаит, то и им болезным продаст… Ага, во дурни.

Хозяйка, продолжая бубнить про пьянь и рвань, среди которой приходиться жить, вернулась к помешиванию какого-то варева на очаге. Ленгмар же, с интересом оглядывал жилище старухи. Стулья-инвалиды, перетянутые бечевой, чтоб не разваливались. Закопченная стена вокруг очага. Стол на кривых ногах и шкаф с какими-то кувшинчиками и горшками. А главное, всюду, куда падал взгляд — пучки, охапки и веники непонятных трав и корений. Сушеные и едва срезанные. Аромат коллекции перебивал даже запах мастерских, безраздельно властвующий за пределами хижины.

— Так чо там у тебя за нужда говоришь?

— Невеста у меня… Вернее я только планирую на ней жениться… Понимаете? И тут такое дело…

— Да ладно мяться, ага. Чай не мать я ейная, чтоб распинался так. Обрюхатил болезную?

— Вроде того, — Ленгмар порадовался сообразительности Крапивы, но выдержал паузу, смущенно теребя край плаща. Чтоб не выходить из роли. — И вот люди посоветовали к вам. Поможете?

— Ага. Ну, дело знакомое, — Старуха облизала деревянную ложку, которой помешивала варево, и стала озираться, присматривая в нагромождении ингредиентов нужные. — Давно узнали?

— Я — только вчера, — Ленгмар тяжело вздохнул, стараясь изобразить глубокое отчаяние. — Понимаете, у нас нет возможности видеться часто…

— Эхе-хе… Ну до чего непутевая молодежь нынче пошла.

На этом высказывании Крапива не остановилась, но дальнейший бубнеж Ленгмар разобрать не мог, да и не горел особым желанием. Лекарка тем временем повесила над огнем котелок с водой и стала выкладывать на стол ингредиенты для зелья. Как она при этом различает сухие веточки и корешки меж собой — одним богам известно. Причем, только старшим. На очередном корешке старуха запнулась, явно сомневаясь.

— Слышь, молодец, — Окликнула она Ленгмара. — А когда в последний раз соитие было?

Вот на этом вопросе баронета проняло. Он был готов играть роль смущенного юноши. Где надо заикаться, где надо краснеть. Но сейчас Ленгмар без всякого притворства сделался пунцовым. Ведь с женщиной ему бывать не приходилось ни разу, и как это происходит, он представлял лишь в общих чертах. А ну, как Крапива раскусит вранье?

— Эт-то важно? — Севшим от волнения голосом выдавил Ленгмар.

— А как же… Ты вона и не ведаешь как давно твоя зазноба на сносях, а мне для зелья знать — обязательно. Иначе может не сработать, ага.

— А-а-а… — Ленгмар почесал в затылке, прикидывая какой срок будет звучать правдоподобно, но вспомнить точно, когда видел того зеленщика в последний раз, никак не удавалось. — Да вроде как с месяц назад.

— А точнее?

Ленгмар виновато развел руками.

— От жеж окаянный, — Знахарка сокрушенно покачала головой и сгребла отобранные травы с кореньями в котел. — А самочувствие ейное как? Бледность излишняя. Може тошнит ее али голова болит ни с того ни с сего?

Ленгмар на мгновение задумался. Этот вопрос проще, Фрулиссу то он почти каждый день видел.

— Не было, вроде.

— Вроде?

— Ну, я не замечал.

— Ох-хо-хо, вот напасть, — Крапива покачала головой и стала процеживать отвар через отрез ткани. — Как что не так — «Бабка Крапива, не то намешала». Ага… А что плоду не месяц и мошт вовсе рожать пора через седмицу — так то стало быть мелочи!

Ленгмар следил за тем, как Крапива отмеряет очищенный отвар в крошечный глиняный горшочек и крепко перевязывает горловину куском кожи. Хотелось спорить и оправдываться, что все сказанное — верно и не напутал он так уж сильно со сроком, но Ленгмар себя сдерживал. Старуха свое дело делает и ладно, начнешь болтать и лишнее выдашь.

— Держи, жаних, — Крапива поставила горшочек на стол и вытерла руки о передник. — Двадцать монет с тебя.