Марк Вевиоровский - Концерт Патриции Каас. 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

– Берем?

– Берем. «Снежки» – Виктор карандашом надписывал название картины на обратной стороне и откладывал картину в сторону.

Молоденькая девочка, подросток, самозабвенно играла с куклой – куклы видно не было, только ее платье из суровой ткани с крупными складками и пальцы девочки. И лицо девочки – полностью поглощенное общением с куклой.

– Берем? Как назвать?

– «Аришка».

Заснеженный забор, калитка, две фигуры. Мужчина встал на колено и помогает женщине застегнуть крепление на лыже, а рядом лежат его лыжи и воткнуты в снег две лыжные палки. А сзади чуть проглядывает деревянный дом, крыльцо, стволы деревьев..

– Берем?

– Да берем, конечно! «На прогулку» – да, Гриша?

Трое работяг курят и, возможно, разговаривают о чем-то интересном. Каждый из них сам по себе – один рассказывает с ехидцей, другой не верит, третий порывается сам вставить слово. Можно узнать Михеича, Кузьму и третьего молодого сварщика, и видно, что они вышли на минуточку, чтобы подымить …

– Берем. «Перекур».

Несколько молодых мужчин, обнаженных до пояса, обтираются снегом. Что тут интересного? Но какие они разные – и отвага перед снегом, и ожидание снежного ожога, и радость мышечной силы и молодости. И чуть-чуть рисовки – в стороне, поглядывая на мужчин, спешит закутанная в платок девочка.

– Берем. «Снежная ванна»?

Не столько высокий, сколько длинный мужчина, плотная невысокая женщина и поднявший к ним лицо мальчик. Что они обсуждают? Мужчина смотрит на женщину с обожанием, женщина прикоснулась к нему рукой, а мальчик притворяется непослушным.

– Возьмем?

– Мальчик меня побьет!

– Ничего, не побьет. А зато как здорово! Как назовем?

– «Семья».

– Просто семья?

– Да.

Танцы. Несколько пар – Катя Кузовенина с Васей Разумеевым, Вера Толоконникова с Владиком Маленьким, другая Вера – Ложникова – со своим Никитой Кулигиным. Но они живые, каждое лицо можно рассматривать и что-то узнавать, кроме того, что пары эти образовались не случайно.

– Берем. «Танец».

– Там еще есть танец – Толя с Любой танцуют. Глаз не оторвешь.

– Ревнуешь?

– А как же – я-то так танцевать не умею …

Лена Долгополова прилегла в детской и на ней пристроились несколько мальчиков. Она читает им книжку, а в стороне Люба и Даша с иголками и нитками трудятся над детской одеждой.

– Берем?

– Лена меня прибьет.

– Значит, берем. «С детьми».

– Нет, нет, это нельзя! Тут Лена меня наверняка убьет!

Потапович сидит за столом, погруженный в работу, занес ручку над бумагой, а Лена просто смотрит на него. Но смотрит такими глазами, что невозможно оторваться, и если бы он только увидел бы ее глаза …

– Берем! «Лена».

Наверное, это как-то называется – широкая заполненная мчащимися машинами улица, явно где-то далеко отсюда. А на переднем плане девушка на роликах с небольшим рюкзачком на спине полуобернулась и смотрит на вас.

– Кто это? Ты ее знаешь, Тоня?

– Знаю. «Воспоминание».

– Ты согласен, Гриша?

– Если я угадал …

– Ты угадал. Я узнала ее.

За столом сразу множество молодых круглолицых девочек с косичками в белых халатах.

Явно постановочный рисунок – что им делать в маленькой комнатке за столом сразу всем? Но каждая выписана как индивидуальный портрет, и каждая – индивидуальность.

– Как назовем?

– «Мои подружки».

Ночь, полуосвещенная дорожка среди снега, и две фигуры под ручку. А там, дальше, кажется еще две … Фон рисунка не черный, но это ночь однозначно.

– ?

– «Наедине».

Вся стена в узких вертикальных ячейках и перед этой стеной стоит Мальчик. Он стоит спиной, но все равно – это Мальчик. А ближе к зрителю в коляске, накрытый пледом, сидит Израиль Моиссевич – его лица тоже не видно, но это он. И они молча общаются – Мальчик что-то спрашивает, а старик что-то отвечает.

– Гриша, как ты это сделал?

– «Диалог».

– Нет, я так не могу! Тонечка, хотя бы кофейку!

– С коньячком!?

– Милая ты моя! Гришка, не ревнуй – я все равно люблю твою маму.

ТРЕТЬЯ ВЫСТАВКА

О третьей выставке пошли слухи задолго до ее открытия.

Кто мог проболтаться – непонятно, но что-то просочилось.

Кое-кто даже приставал к Грише с расспросами, но Гриша молчал.

Как всегда, картины развешивали ночью. Как всегда рано утром стал толпится народ.

Как всегда входящий сразу упирался в одну из картин – на этот раз это был бассейн.

Двое – мужчина и женщина, взявшись за руки, бежали к воде, а между ними виднелась вода и радостно барахтающийся в ней мальчик.