Марк Вевиоровский - Концерт Патриции Каас. 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

Мысленно прощупывая пространство за дверью Свиридов с видимым спокойствием открыл ее и медленно пошел по коридору. Стоящий на другом конце коридора мужчина в полувоенной одежде не сразу вскинул автомат, но так и не успел ничего сделать и упал – нож, брошенный рукой Свиридова, вошел ему прямо под подбородок.

Дальше события следовали с такой калейдоскопической быстротой, что изложение этой последовательности занимает намного больше времени, чем сами события.

Распахнулась дверь и пять выстрелов поразили пятерых в комнате – звуков выстрелов не было, лишь были слышны звуки падающих на пол стрелянных гильз да звуки затвора, выплевывавшего эти гильзы. Шестому достался страшный удар ногой, от которого он потерял сознание. Стук выброшенной пустой обоймы, другая дверь, еще две фигуры, падающие от неслышных выстрелов.

Низенький и неопрятный мужичок с длинным клинком ножа затих от удара ребром ладони по шее, щеголеватый молодящийся мужчина с рацией в руке и отсутствующим взглядом упал от удара по редкой прическе.

Еще одна дверь, испуганная девочка, привязанная к стулу, и круглолицая низкорослая женщина с косящими глазами, суетящаяся около нее.

Свиридов прижимает палец ко рту, прочтя все, что ему нужно, прямо из сознания маленькой и старой.

Пыль и грохот выбитого окна, резкие удары выстрелов и оранжевые трассы в сгущающемся сумраке раннего вечера.

Визг шин джипа, подлетевшего к окну и остановившегося под окном вплотную к стене, фигура на крыше машины с протянутыми к окну руками.

Два взмаха ножа и Свиридов ласково прижимает к себе девочку.

– Все, Ядвишка, поехали к маме. – девочка обнимает его за шею и лицом утыкается ему в шею. Она еще ничего не поняла, но уже поверила, что это друг и он любит ее.

Свиридов передает девочку через выбитое окно.

– Дом оцепить, есть подвал и пара пулеметов, – быстро говорит он принимающему на руки девочку. – Возьми еще одну даму.

Буквально выкидывает за окно оцепеневшую круглолицую и внутренне прислушивается – снизу по лестнице поднимаются и с оружием. Он срывает со стены жгут проводов – сыпется высохшая за много лет изоляция, вспыхивает дуга между замкнутыми проводами, гаснет свет.

В темноте Свиридов вынимает две гранаты, выдергивает кольца и одну за другой отправляет их в коридор и выпрыгивает в окно.

Вслед отъезжающей машине грохочут два слитных взрыва, салютуя всполохами из окон, но девочка в машине не обращает на них внимания, требовательно перебираясь на руки к Свиридову и прижимаясь к нему.

– Все неприятности кончились, Ядвишка. Меня зовут дядя Коля и мы едем к маме. Сообщили?

Это уже не девочке, а радисту, что-то быстро бормочущему в микрофон.

– Передай, чтобы Баржановская ждала дочку дома. Вон в тот двор, быстро!

Машина останавливается в глухом захламленном дворике, Свиридов за шиворот вытаскивает круглолицую и глядя ей в глаза говорит на ее родном языке:

– Передай своим, что живых я не оставляю. Тебе повезло – ты жалела девочку, поэтому ты останешься жива. Всех, кто будет искать меня, ждет смерть. Передай, не забудь.

Он вскочил в машину.

– Вперед!

Обычная деревянная дверь, радостные глаза Баржановской на измученном лице. Девочка обнимает мать, потом оборачивается и притягивает рукой Свиридова.

Несвязные возгласы, вопросы без ответов и ответы без вопросов.

– Мама, помой меня, я такая грязная. Дядя Коля, не уходи, я еще буду тебя обнимать!

– Вы посидите? – умоляюще просит Баржановская, – Я даже не поблагодарила вас!

– Мама, ну пошли! Дядя Коля подождет!

В ванне раздается шум воды, а Свиридов снимает трубку телефона. После короткого разговора он осматривается. Обстановка небогатая, но с претензией, фотографии на стенах со старомодными дамами в кринолинах и мужчинами в сюртуках. Большой оранжевый абажур над столом, стулья из гнутого дерева, кружева на комоде. Спальня с тахтой и детской кроваткой, игрушки и флакончики перед трюмо …

Баржановская вынесла из ванной дочку в махровой простыне.

– Дядя Коля, вытри меня! – розовая мордочка выглядывала из простынки как из кулька.

Баржановская с удивлением смотрела, как Свиридов ловко расправлялся с ее дочкой, вытирая ее, и та с удовольствием подставляет ему свое маленькое тельце. Потом у матери буквально открылся рот – ее дочка потребовала, чтобы дядя Коля одел ее и помогала ему в этом.

А потом обняла его за шею и стала серьезно рассказывать ему на ухо что-то очень важное из своей маленькой детсадовской жизни.