Ирина Лем - Ошибка Синей Бороды

Что же им оставалось? «Плейбоя» тогда не существовало, порнофильмов тоже. Единственная возможность - при экзекуциях вдоволь насмотреться на голых женщин. От созерцания которых текли сладострастные слюни у измученных воздержанием святых отцов. Тех, которым повезло попасть в привилегированное подразделение борцов с еретизмом и ведьмачеством.

Куда наверняка существовал конкурс, ведь это была работа-мечта. Которая в ведомости замещения церковных должностей называлась примерно так: «член суда святой католической инквизиции, наделенный особыми полномочиями по сбору доказательств вероотступнической, колдовской и еретической деятельности среди населения вверенного района».

Именно при сборе «доказательств», то есть во время пыток женщин-ведьм, борцы получали наибольшее наслаждение от занимаемой должности. Находились любители созерцать и голое мужское тело. Давая волю сексуальной фантазии, они удовлетворяли себя, тайно или явно онанируя...

- Что делая? – опять переспросила Мартинэ. Современная лексика пожилой колдунье была не всегда понятна.

- Ну, руками доводя себя до семяизвержения. Мужчинам это легко. Только посмотрят на фото или прочитают описание – и эрекция. Но мы сейчас не будем в эту проблему углубляться, оставим до следующего семинара.

Жаннет замолчала. Вроде высказалась – должна испытать облегчение. Ан нет! В голове крутилось беспокойство: до того, как беседа свернула в русло жаннетиного монолога, пожилая мадам остановилась на чем-то важном. Стала припоминать...

- Так что вы хотели мне сказать-то?

- Ой, позабыла, заговорила ты меня... – пробормотала бабка.

В задумчивости потерла лоб, посмотрела в потолок, но это не помогло.

- Потеряла я мысль, про что мы говорили. Но ты не расстраивайся, дочь моя. Вижу, разбираешь в науках не хуже меня. Не пропадешь среди нечисти... то есть среди нелюдей... то есть, ну, все равно... Сама понимаешь, кого я имею ввиду.

В коридоре послышались шаги. Отчетливо звучащие, по-хозяйски уверенные – чеканным звоном по камню. Шаги приближались. Жаннет нервно поежилась и замерла. Стало жутковато: не знала, чего от шагов ожидать. Краткое эхо от них - как отсчет последних секунд жизни.

- Барон идет! – воскликнула старуха с благоговейным страхом и заметалась на месте, всплескивая руками. Торопливо оглядела девушку с головы до ног, все ли на месте: цветок, волосы, грудь, платье, шнуровка на корсаже. Одновременно приговаривала:

- Не бойся, Жанна. Я буду тебе помогать. Только не в том обличье, который сейчас видишь.

- А в каком?

Шаги гремели на подходе к спальне. Старуха затараторила скороговоркой:

- Потом сама догадаешься. И помни! Не давай целовать себя в губы, укусят – превратишься в мертвого бессмертного вампира...

Дверь комнаты распахнулась.

В тот момент часы начали отбивать длинную череду ударов. Жаннет оглянулась по сторонам, однако, часов в комнате не нашла. Посмотрела в зеркало, откуда, собственно, и шел бой. Над головой молодой дамы увидела смутно знакомый черный циферблат с золотыми фигурками. Вспомнилось: именно такой висел в трактире «Сердца Жаков». На часах стояло время «двенадцать-двенадцать».

- Двойная полночь, - прошептала бабка Мартинэ суеверно. Торопливо накинула капюшон и протянула когтистый палец к Жаннет. – Время чертовщины. Ничему не удивляйся, ты в стране мертвецов. Запомни напоследок: цветок, что я приколола, из волос никогда не вынимай. Пригодится тебя найти, когда другого выхода не будет...

В проеме двери возник мужской силуэт.

15.

Царственной, неспешной поступью мужчина вошел внутрь. Жаннет по привычке близоруко прищурилась, даже хотела поправить пальцем дужку на переносице, чтобы получше рассмотреть. Вовремя вспомнила про отсутствующие очки, остановила руку на полдороге.

Когда гость вступил в территорию света от камина, девушка ахнула.

Первое впечатление – Жюль. Второе – не может быть. Черты любимого проглядывались в лице вошедшего, но не вязались с его обликом. Прическа – удлиненные, поражающие густотой цвета, черные волосы в небрежном стиле «хиппи». На щеках и подбородке – моднейшая трехдневная щетина, отливающая синевой.

Одежда – в стиле шестисотлетней давности: удлиненный, изящно приталенный камзол, рукава на сборке вверху, сужающиеся к запятью. На плечах сзади – короткий плащ, пришитый к камзолу, брюки заправлены в высокие сапоги с отворотами. Все черное, только по краю воротника-стойки и манжет белая вставка из батиста.