Евгений Старухин - Хранилище

Внезапно меня что-то сзади царапнуло. Обернувшись, увидел растущее рядом дерево, одна из ветвей которого как раз меня и задела. Откуда? Ведь его только что не было. На всякий случай отошёл от него. Дерево вынуло корни из земли и подвинулось ко мне. Что-то мне от этого стало немного не по себе. Но дерево никаких враждебных действий не предпринимало. Но тут с него спустился огромный паук, размером почти с меня и принялся вязать паутину. Я не оговорился, он её не плёл, а именно вязал, как когда-то вязал сети мой дед и как ещё недавно вязал я сам гамак. Э-э-э? Он тоже связал гамак? Зачем? Почему? Неужели этот паук мысли читать умеет? Но зачем ему это надо? Второй конец гамака остался висеть в воздухе, непривязанный ни к чему, но гамак не падал. Паук же плавно перебежал к другому дереву, появившемуся опять же у меня за спиной, и принялся вязать второй гамак. Вскоре и он был закончен. Да, плести четырьмя руками гораздо быстрее, чем двумя, что этот восьминогий товарищ успешно и продемонстрировал. После окончания работы он быстренько уполз в крону второго дерева и где-то там спрятался. Я ещё пытался его разглядеть в кроне, когда сзади раздалось деликатное покашливание:

– Кхе-кхе. Простите молодой человек, но вам не кажется, что это не вежливо, стоять спиной к хозяину?

Я обернулся и увидел лежащего в гамаке человека. Он был одет в чрезвычайно пёстрый костюм, сшитый из небольших лоскутков ткани различных расцветок. На голове был шутовской колпак с бубенчиками на трёх концах. Ноги же венчали туфли в ковбойских сапогах, правда, вместо шпор были почему-то небольшие погремушки, что он наглядно продемонстрировал, приподняв ноги в гамаке и ударив ими одна об другую. Второй конец гамака по-прежнему висел в воздухе и крепиться к чему-либо даже и не думал, но гамак всё равно не падал, несмотря даже на наличие в нём пёстрого обитальца.

– Устраивайся поудобнее, – он показал рукой на второй гамак.

Я не преминул последовать совету. Правда, садился на предложенное мне место я всё-таки с большой осторожностью. Как оказалось не зря. Когда я уже почти сел, гамак сделал неожиданный пасс вниз и поймал падавшего меня уже у самой земли. Незнакомец радостно засмеялся.

– Прости, не удержался! Ты с такой опаской садился, что как тут было не пошутить? Кстати, а ты чего всё время молчишь? Это не вежливо отмалчиваться, когда с тобой разговаривают!

Я по привычке замычал, показывая, что не могу говорить.

– Ну и чего ты мычишь, как телок на привязи? – голова моего собеседника внезапно превратилась в голову таурена, – Говорить совсем уже разучился? Или ты жаждешь стать таким, как я сейчас? Так это легко можно устроить, – он взмахнул руокй и медленно её опустил, голова в шутовском колпаке вернулась обратно, – Ладно, я сегодня в благодушном настроении. Но и ты не молчи, развлеки меня беседой, вроде же не так долго ты немым был, чтобы успеть все звуки родной речи позабыть, да и меня ты прекрасно понимаешь… Ну! Скажи мне что-нибудь! Например: «Мама мыла раму».

– Мама мыла раму, – послушно повторил я, и у меня получилось. Так, стоп! Сорокового уровня я достичь ещё не успел, значит я где-то встретил бога. Почему где-то? Судя по всему именно здесь, с учетом того, что он может управлять местной гравитацией, запросто изменяет свою голову и так много знает.

– О! Кажется, мыслительный процесс пошёл! Ну, раз так, позволь представиться: Хаос. Бог, как это ни странно, хаоса, безумия, творчества, гениальности и неординарных решений. Кроме того я ещё потакаю всяческим розыгрышам, веселью, шуткам, ну и самую малость коварству. Согласись, что хорошего розыгрыша без лёгкой толики коварства не получишь. Кроме того, ты мог обо мне слышать под разными другими именами, среди которых есть даже женские и вымышленные, такие как Шеогорат, Локи, Дионис, Ата, Лисса. Кроме того, иногда мои функции приписывались совсем уж нелепым тварям, вроде лепреконов и барабашек и даже бабайки. Да, бабайка – это тоже я. Хотя от этого немного стыдно. Ну как стыдно… Ты же вспоминая многие свои поступки, наверняка думаешь, вот же я дурачок был! Да? Ну вот и у меня с бабайкой такая же история. Впрочем, к чему я это всё? Как тебе моя поэзия?

Такой резкий переход от исповеди про бабайку к вопросам поэзии меня вогнал в ступор.

– Э? – только и смог я выдавить из себя, – Какая поэзия?

– Ну как это какая? Как какая! Замечательная. На каждой странице – свой кусочек безумия с общим выводом. Разве же это было не прелестно?