Андрей Васильченко - «Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха [без иллюстраций]

Однако концерт по заявкам полностью раскрыл свой пропагандистский потенциал уже в годы Второй мировой войны. Именно он стал основой созданного Геббельсом мифа, который позволил использовать феномен массовой поп-культуры для военных, в первую очередь, захватнических целей. Идея перепрофилировать радиопередачу на потребности воюющих на фронте солдат во многом принадлежала ведущему и диктору Хайнцу Гёдеке. Не исключено, что эту идею он позаимствовал в одном из писем, пришедших с фронта. На это указывает минимальный разрыв между началом Второй мировой войны и стартом целого цикла новых концертов по заявкам. Сроки были слишком короткими даже для скорых на принятие решение функционеров министерства пропаганды. В любом случае в конце сентября 1939 года Альфред Ингмар Берндт, начальник управления по делам радио в Имперском министерстве народного просвещения и пропаганды, провозгласил на всех немецких радиостанциях о начале «концертов по заявкам солдат вермахта».

Первый выпуск «концерта по заявкам для солдат вермахта», который вел уже упоминавшийся нами Гёдеке, вышел в эфир в 16 часов 1 октября 1939 года. До конца года эта передача выходила два раза в неделю: по средам и воскресеньям. Перерыв в вещании наступил лишь летом 1940 года. Транслировалась она на всех немецких радиостанциях. В своей ставшей знаменитой книге «Мы начинаем концерт по заявкам для солдат вермахта» (выпущена в 1940 году) Гёдеке не без гордости рассказывал об общественном резонансе, который вызвала первая передача. Только за первый день после ее выхода в эфир было прислано 23 117 писем и открыток. После того как к моменту выхода второго выпуска «концерта по заявкам солдат вермахта» пришло 28 811 писем и открыток, их количество стали измерять не в штуках, а в килограммах. Когда новогодним вечером 1939 года в эфир вышел «юбилейный» 25‑й выпуск концерта, то это стало поводом для подведения первых итогов. В эфире был оглашены «рекорды», которые побила передача. За первые три месяца ее трансляции в эфире было собрано пожертвований на общую сумму в 2 миллиона рейхсмарок. Во время выпусков было оглашено около 20 тысяч имен жертвователей. Судя по всему, данная цифра была многократно завышена. Даже путем простых арифметических подсчетов не сложно прийти к выводу, что диктору пришлось бы зараз зачитывать не менее тысячи имен, что заняло бы слишком много времени, если не все время передачи. Нет ничего удивительного, что зачитывание (пусть и более скромных) списков «благотворителей» со временем стало раздражать слушателей, которые с нетерпением ожидали музыкальных номеров.

Если говорить о денежных пожертвованиях, то, судя по всему, в некоторых случаях они направлялись сразу же на счета вермахта, за исключением тех средств, которые направлялись на уже привычную для многих «зимнюю помощь». Все вещи поступали на специальные склады, откуда передавались нуждающимся в них немцам. Было бы неправильным замолчать тот факт, что в ходе этой показушной деятельности «народного сообщества» в первую очередь помощь оказывалась вдовам солдат и молодым матерям, чьи мужья оказались на фронте. Сам Гёдеке умел облечь информацию об этом направлении работы почти в поэтическую форму: «В эти недели наш народ продемонстрировал, что он является сообществом добрых друзей. После этого у некоторых вдов и матерей, оказавшихся на складах пожертвований, вырвался первый за долгое время вздох облегчения». Но вся эта активность порождала множество проблем. Так, например, в сентябре 1940 года берлинский филиал Национал-социалистического народного вспомоществования ходатайствовал о том, чтобы расширить численность своих штатных сотрудников. Из новых работников планировалось создать специальный отдел, который занимался бы исключительно пожертвованиями, которые приходили по линии концерта по заявкам. Геббельс не задумываясь согласился финансировать расходы по созданию нового отдела (где-то 120 тысяч рейхсмарок в год) за счет бюджета Имперского министерства народного просвещения и пропаганды, так как он полагал, что «издержки составили бы только незначительную часть от общей суммы собранных пожертвований».

Отличительной чертой «концертов по заявкам для солдат вермахта» была напыщенная манера ведения передачи Гёдеке. Нередко он прибегал к стихотворным формам, которые для него заранее писал Вильгельм Круг (второй соавтор книжки «Мы начинаем концерт по заявкам…»). Вот как, например, объявлялась композиция в исполнении популярной актрисы и певицы Марики Рёкк: «Где все служит благой цели, там не может не присутствовать Марика Рёкк» (в немецком варианте фраза была составлена в рифму). Легкая ирония, с которой объявлялась та или иная песня, как оказалось, не была отнюдь сильной стороной передачи. Нередко ведущий попадал в неудобные ситуации. В одной из сводок СД (службы безопасности СС), которая занималась изучением общественных настроений, царивших в Германии, сообщалось: «Зачитываемые между музыкальными произведениями стихотворения не всегда находят одобрение у народных товарищей. Нередко они являются попросту банальными». Собственно, самого Геббельса волновало, чтобы во время радиопередачи на первый план выдвигались сообщения об «исключительном героизме немецких солдат». В итоге слово предоставлялось то коллективу военного госпиталя, то команде отличившейся в морских походах немецкой подводной лодки. Появление в прямом эфире солдат должно было передавать их «боевой настрой» всем слушателям. В этой связи шутки и стихи, читаемые Гёдеке, выглядели и вовсе «неуместными». Весной 1942 года Хинкель в одном из своих служебных писем жаловался Геббельсу на слишком «легкое музыкальное сопровождение» присутствовавших в студии «народных товарищей». Поскольку гостями студии в основном являлись поправлявшиеся после ранения немецкие солдаты, работники и работницы оборонных предприятий, то их выступление должно было сопровождаться «подобающей музыкой». В итоге некоторое время написанием сценариев для каждой из передач концерта по заявкам занимался лично Геббельс. Он планировал все до мельчайших деталей. Он даже изучал приходившую в студию почту, чтобы определить, какая из популярных у немцев песен должна была исполняться в тот или иной момент. При этом сам Гёдеке считал, что передача должна была держаться на его импровизации, что ее успех зависел в первую очередь от желаний самих слушателей, «невидимой силы, прильнувшей к динамикам». В любом случае концерт по заявкам был средством манипулирования слушателями. Все заявки строго оценивались. Если песня исполнялась, то она должна была выполнять определенную пропагандистскую задачу. В данном случае можно говорить о нацистском «формате» и «неформате». Заранее написанный текст беседы с гостем студии давал слушателям иллюзию, будто бы тот (равно как и сам ведущий) был свободен в своих действиях. Как подчеркнул на одном из совещаний, проходивших в стенах министерства пропаганды, Геббельс: «Население должно полагать, что мы выполняем их заявки». Для сохранения данной иллюзии министр пропаганды распорядился изредка выпускать в эфир песни, которые «строго говоря, по своему уровню были безвкусными». «Мы ведь должны принимать во внимание желания народа», — цинично пошутил он.