Геннадий Пожидаев - Страна симфония

То ли подул ветер — и заколыхались ветви деревьев, то ли быстрее стала походка человека, полного решимости. Одна вариация сменяет другую. Музыка еще более наполняется энергией. Мужает мысль человека. Вот уже весь оркестр мощными ударами поддерживает мелодию.

Быть может, Бетховен вспоминает годы юности, горячие митинги студентов, приветствующих известие о революции во Франции, взятие Бастилии. Опять фанфары. Смысл их ясен. Сомнений нет. Общие идеи свободы и справедливости стали его идеями. Поэт был гражданином. Иначе, пожалуй, не скажешь.

Вот что взял Юлиус Фучик от симфонии Бетховена. Боль собственных ран оказалась слабее боли за судьбу товарищей, всего народа… Решимость созрела. Как изменилась первоначальная мелодия! Она теперь не мягка и мечтательна — в ней решительность и определенность марша.

…Вечереет. Солнце спряталось за лес. Пора возвращаться домой. Я вижу Бетховена, задумчивого, сосредоточенного, идущего быстрой походкой через поле к деревне. Завтра его смелые мысли лягут на нотную бумагу, и люди узнают, что мир еще очень молод, потому что у него есть будущее. Об этом Бетховен расскажет в финале симфонии. А сейчас предстоит еще одна, последняя схватка.

Облачко ли набежало на солнце или грусть подкралась к сердцу, слегка сжала его и отпустила? Это длится недолго. И вот трубят валторны, их клич подхватывает весь оркестр. Торжественно и грозно, дерзко и беспощадно объявлен бой судьбе. Недаром этот короткий мотив напоминает тему судьбы: совершенно ясно, кому брошен вызов. Снова сомнения… Как будто мысль мелькнула в голове у бойца: «Что ждет впереди?» Но опять звучит призыв.

Когда решимость велика и все предельно ясно, когда собраны все силы и развеяны остатки сомнений, начинается схватка. Она коротка. Вот зазвучали, перебивая друг друга, возбужденные голоса инструментов: контрабасы, виолончели, альты, скрипки…

Наступило затишье. Мне кажется, я вижу поле боя. Раненые бойцы поднимают головы и смотрят вперед, в ту сторону, куда ушло сражение: «Что же там, как наши дела?» Некоторые из них так и не узнают исхода битвы…

И опять перед моими глазами образ Юлиуса Фучика и его последнее письмо к родным за неделю до казни. «Верьте мне: то, что произошло, ничуть не лишило меня радости, она живет во мне и ежедневно проявляется мотивом из Бетховена. Человек не становится меньше от того, что ему отрубят голову».

И вот пришла она, долгожданная победа. Из глубокой тишины, нарастая мощным валом, неожиданно обрушивается на нас финальный марш… Да, это картина массового торжества, «грандиозного народного революционного празднества». Кажется, слышишь в этом марше гул толпы и медь военных оркестров. Но есть здесь и другое — мечта. Могучая мечта человека о радости. Ни капли радости не получил Бетховен от судьбы, и вот в музыке он создал ее для себя и для людей. Он обещает каждому человеку счастье побед и свершений, надо только быть мужественным до конца. Он славит сильных духом.

Один за другим проходят перед вашим восхищенным взором могучие и прекрасные марши. Первый — символ народного празднества. За ним другой, гордый, в нем слава героям. Его сменяет бодрая, полная молодой энергии мелодия… Поет душа, купается в лучах радости… Но что это? Опять тема судьбы? Да, это напоминание о том, что за счастье надо бороться. И снова мне слышится голос Фучика: «Люди! Я любил вас. Будьте бдительны!..»

…Опять марши, опять взор прикован к улицам и площадям, где бушует прибой праздника… Не здесь ли начало грандиозного моста, который в будущем соединит финалы Пятой и Девятой симфоний Бетховена, когда площади Пятой заговорят, наконец, живыми голосами людей в Девятой симфонии, в мощном хоре: «Обнимитесь, миллионы»?

«Итальянское каприччио» Петра Ильича Чайковского. Кто не знает это произведение, такое богатое прекрасными мелодиями, кто не любит эту удивительную, яркую музыку, которая остается в памяти после первого же прослушивания!

Но все ли задумывались о том, как создавалось это произведение и как вообще создается музыка, особенно симфоническая? Какие мысли и чувства вкладывает композитор в свое детище, что хочет он сказать людям о себе и о том, что его окружает?

Изучение истории создания музыкального произведения поможет разгадать и его содержание. Время сохранило для нас самые надежные источники — письма Чайковского. И если не все мы в них найдем, так остальное домыслим. «Итак, да будет признано право, — писал Ромен Роллан, — воссоздать в мечтах произведение искусства после того (или перед тем, не все ли равно?), как его хорошенько рассмотрели обнаженным и ощупали. Мечты иногда бывают вещими; и закрывши веки, видишь лучше».