Дэйв Мастейн - Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала

Не хочу сказать, что мне было суждено добиться великих результатов в бейсболе, но думаю, что мог стать спортсменом, если бы того пожелал. К сожалению, в моей жизни не было стабильности, и в какие бы секции я ни ходил, делал это в значительной степени без посторонней помощи. Некоторое время мы жили вместе со Сьюзен, пока нас снова не нашел отец, и тогда мы съезжали с квартиры, пока не заканчивались деньги, а потом нас выселяли. Тогда мы въезжали в дом к Мишель или тетушке Фриде. И так продолжалось до бесконечности. Постоянные скитания. Один дом за другим.

Я не был ленивым. Нет, мне до этого было далеко. Я стал ежедневно доставлять газеты, чтобы платить за бейсбольную экипировку и регистрационные сборы, после чего добавил второй маршрут доставки. Так у меня появлялись деньги на еду и все, что мне могло понадобиться. В этот период мы переехали из Гарден-Гроув в Коста-Месу; оба «газетных» маршрута находились на территории Коста-Месы, а моя бейсбольная команда – в Гарден-Гроув. Так что я обычно рассекал на велике, доставляя газеты, а затем рулил в Гарден-Гроув – километров пятнадцать – на тренировку. После крутил педали до дома, приезжал и ложился спать. Это безумие прекратилось почти под конец сезона, когда наш тренер, исчерпав все варианты подающих во время одного особенно тяжелого матча, указал мне на место подающего.

– Но я же не подающий, – возразил я.

– Теперь – подающий!

Я не пытался вести себя как высокомерный придурок. Просто был уставшим и не в настроении играть на новой позиции; не хотелось учиться чему-то новому или чувствовать себя неловко, а потом вынужденно крутить педали домой в подавленном и разозленном состоянии.

Поэтому я вышел на поле и сыграл, и мне удалось выиграть для команды несколько очков. Оказалось, что это был один из моих последних бейсбольных матчей.

Музыка всегда была в моей жизни, иногда фоном, иногда опережала время. Мишель вышла замуж за парня по имени Стэн, которого я считал одним из самых крутых чуваков в мире. Он тоже был копом (как и Боб Уилки, но полицейским на мотоцикле) работал в дорожном патруле Калифорнии. Стэн вставал рано утром, и слышно было, как скрипит его кожанка, звенят гестаповские ботинки, бьющиеся о пол, и он садился на свой «Харлей», заводил его, и все в округе сотрясалось. Разумеется, никто никогда не жаловался. А что они сделают – вызовут полицию? Стэн мне очень нравился, не только из-за «Харлея» и того, что с этим парнем лучше не связываться, но еще и потому, что он был действительно порядочным человеком и искренне питал любовь к музыке.

Даже будучи десятилетним ребенком, я любил смущать окружающих своим взглядом, как на этом снимке после победы моей команды из Малой лиги

Каждый раз, когда я приходил к нему домой, его стереосистема ревела, наполняя воздух звуками великих эстрадных певцов 60-х: Фрэнки Валли, Гэри Пакетта, the Righteous Brothers, Энгельберта Хампердинка. Я любил слушать всех этих ребят, и, если кажется, что для будущего воина хеви-метала это странно, – не будь так уверен. Я ни секунды не сомневаюсь, что чувство мелодии, впоследствии проявившееся в Megadeth, берет свои корни в музыке, которую я слушал в доме Стэна – и не только.

Моя сестра Дебби, к примеру, обладала шикарной коллекцией пластинок, в основном напичканной поп-звездами того времени: Кэтом Стивенсом, Элтоном Джоном и, разумеется, Beatles. Эта музыка всегда звучала в доме, впитываясь в мою кожу, и когда на окончание начальной школы мама подарила мне дешевую акустическую гитару, то не терпелось начать на ней играть. У Дебби валялись нотные книжки, вскоре я выучил несколько элементарных последовательностей аккордов. Ничего великого, конечно, но весьма неплохо для того, чтобы песни стали узнаваемыми.

Долгое время Дебби была моей лучшей подругой, человеком, с которым я проводил бóльшую часть времени. Она приходила домой из школы, и мы вместе зависали, смотрели телевизор, играли музыку (Дебби на фортепиано, я – на гитаре). Мы могли положиться друг на друга, если становилось тяжело; мы также собачились и ссорились, как бывает у братьев и сестер, и Дебби, как правило, превосходила меня в наших спорах. Когда дело касалось драк, она могла быть дерзкой засранкой и использовала в качестве оружия все, что попадалось под руку. В конце одной из таких драк она впилась ногтями прямо мне в предплечье и разодрала до мяса. Затем вылила тюбик Вазелина мне на волосы и, когда я пытался его соскрести, взяла мою гитару и шарахнула мне по башке, – музыкальная версия линчевания (обмазывание дегтем и обваливание в перьях).