Б. Акимов - Надоело говорить и спорить

Меня часто спрашивают, почему так называемые самодеятельные песни не поют профессиональные артисты. Насколько я знаю, авторы самодеятельных песен, в том числе и я, контактировали с рядом артистов. У Новеллы Матвеевой был наиболее удачный контакт с Кирой Смирновой, с Кристалинской, Хилем, Кобзоном, Камбуровой, Барашковым. Должен сказать, что дело в том, что не поются эти песни не потому, что они плохи, а потому, что наши певцы, да простят мне такие слова, не имеют своего лица.

Дело в том, что самодеятельные песни так или иначе более индивидуальны, нежели песни профессиональные. Они несут за собой определенный социальный слой, определенную тематику, определенный образ мышления и определенный образ жизни. Они не нивелированы, как нивелировано множество профессиональных песен. Вот с этим наши профессиональные певцы не могут справиться, они не мыслят никаких отклонений от общепринятого стандарта в смысле слов и исполнения. Поэтому такие контакты не бывают полезными. Самодеятельная песня требует, конечно, пропагандиста – актера и певца. Самодеятельная песня сейчас лежит втуне, потому что по перечисленным обстоятельствам пока не пришло ее время в смысле большой эстрады и большого звучания.

Хотя она популярна. И если песня действительно хороша, то рано или поздно она пробивает себе дорогу разными сложными, трудными путями. Песня «Глобус», написанная в 1946 году, бог знает сколько находилась втуне и была абсолютно групповой песней. Но потом она приобрела широкую известность.

Я не очень хорошо знаю современных молодых бардов, мало с ними встречался и мало знаю их творчество. В прошлом году в Политехническом музее показывались ребята. Меня это в общем и целом обрадовало. Это ребята, которые более серьезно относятся к своим сочинениям, особенно в части музыкальной, которые прекрасным образом владеют гитарой, которые знают современную музыку, уж не говоря о «Битлах», и используют некоторую новую основу. Наверно, более молодому поколению это импонирует. Но резкого протеста у меня это не вызывает, наоборот, я считаю, что чем разнообразнее песня, тем лучше. Более резкий протест у меня вызывает иногда то, что мы на своей русской почве пытаемся перенять все, что происходит на Западе, причем всегда это выходит убого, безумно убого, непрофессионально и глупо.

1973

«Июльский дождь» (1966) – первая картина, где я играл. Приглашен я был на одну из главных ролей Марленом Хуциевым, который однажды видел меня на концерте. Человека, с которого была написана эта роль, я видел однажды, но не знал, что я буду его играть. Юрист, его звали Алик, играл на гитаре. Это был романтик войны. Человек, уже седой тогда, но сохранивший романтическое отношение к прошлому и очень мудрый, как дитя. Был очень светлый человек.

Собственно говоря, я ничего не умел делать в кино, Марлен был первым моим учителем по этой части. Однако, если говорить об идеологии, то он мне однажды в начале нашей работы сказал: «Понимаешь, в чем дело. Дело в том, что ты должен сыграть кого-то из нас, из своих. Сыграй меня, сыграй себя, кого-то из своего круга». Я этим и руководствовался. В картине были исполнены две песни. Одна – песня Булата Окуджавы «Не верьте пехоте», а вторая – моя песня «Спокойно, товарищ, спокойно».

Как-то меня Марлен попросил: «Наиграй что-нибудь на гитаре, мне это нужно под проход». Я наиграл песню Жени Клячкина «Опять весна и черная земля…», но без слов: я ее очень любил наигрывать на гитаре – грустные такие переборчики. Женька требовал потом почти на полном серьезе огромных гонораров с этой картины, которые ни я не мог выплатить, ни «Мосфильм».

Ну, в общем, картина оставила очень глубокий след в моей жизни и в жизни всех участвовавших в ней. На съемках этой картины написано много всяких песен: именно на съемках картины был такой подъем. Там написаны «Я гляжу сквозь тебя», «На киностудии свирепствует зима», «О великое искусство киносъемки»… Во всяком случае, это был мой первый и самый существенный опыт киносъемки.

В конце фильма мой герой 9 мая встречается со своими коллегами – ветеранами войны – у Большого театра. Марлен сказал, что меня загримируют и я буду среди настоящих ветеранов. «Тебе кто-нибудь нужен, чтобы тебе помогать?» Я сказал, что мне бы очень хотелось, чтобы мне помогал мой товарищ, во многом, так сказать, учитель в жизни (ныне, к сожалению, уже давно скончавшийся) Александр Семенович Хазанов. Люди старшего поколения, возможно, его помнят: Саша Хазанов, которого я очень любил, вел передачу «Эстафета новостей». Он был старше меня лет, наверное, на двадцать. Он прошел всю войну командиром роты десантников, которых бросали перед наступлением в немецкий, причем во второй, тыл, где они, скрываясь от врага, должны были делать проходы во втором и третьем эшелонах на танкоопасных направлениях. Саша действительно был настоящий боец: он не сидел, не просиживал штаны где-нибудь в политотделе, а действительно воевал по-настоящему.