Б. Акимов - Надоело говорить и спорить

Корр. В чем вы видите отличие самодеятельной песни от профессиональной?

Ю.В. Не стоит, наверное, противопоставлять их друг другу. Самодеятельная песня – это часть советской песни как направления, с ее гражданственностью, патриотизмом, лиризмом. С другой стороны, есть аспекты, которые отличают ее. Образно говоря: профессиональная песня – это «песня во фраке», а самодеятельная – «песня в свитере». Бардовская песня, например, пишется, для «своих» и исполняется чаще всего в какой-то небольшой компании. Этот круг – студенты, туристы. Состав может быть любым, но главное, что ценности в этом кругу – определенные, единые для всех. Счастье для автора и слушателей, если песня выходит за рамки такого круга, – это происходит тогда, когда она настоящая, без фальши. Непременное условие ее существования – доверительность. Кстати, профессиональная песня все чаще заимствует у самодеятельной эту интонацию негромкого разговора.

Второй момент состоит в том, что автор бардовской песни един во всех лицах: композитор, поэт, исполнитель, актер. А в профессиональной песне сегодня, когда она «разъята», текст пишет один, музыку другой, аранжирует третий, записывает четвертый, поет пятый… От этого песня, на мой взгляд, теряет свою индивидуальность.

Конечно, а самодеятельной песне, по-своему архаичной, легко найти недостатки: в стихах, в голосе, во владении гитарой… Однако, как ни странно, эта «монополия», которой обладает автор бардовской песни, является притягательной, потому что ничто так не говорит о душе человека, как песня…

Корр. Как вы думаете, что нового привнесла в песню вообще песня авторская?

Ю.В. Было время, когда только она привносила всю романтическую струю. Вот Городницкий – один из столпов этой высокой, чистой и исключительно честной романтики, Окуджава очень откровенно поднял вопросы и проблемы послевоенного поколения. К тому же бардовская песня обладает очень современным голосом. Пример тому – Ада Якушева со своей совершенно прозрачной поэзией…

Корр. Вы являетесь председателем жюри многих фестивалей самодеятельной песни. Как вы оцениваете подобные мероприятия? Кстати, девиз многих из них – слова поэта Дмитрия Сухарева: «Мы живы, покуда поем, пока наши песни не лживы…»

Ю.В. Должен сказать, что своеобразным сколом самодеятельной песни являются всесоюзные фестивали, которые долгое время проводили куйбышевские областные организации. Сюда, на фестивали памяти Валерия Грушина, съезжались практически авторы из всех городов. Создавалась определенная картина состояния песни, ее тенденций, течений. У фестиваля этого, как и у других, были, конечно, недостатки. Однако, как мне кажется, дело это исключительно интересное.

Приходится поражаться: песни сочиняют буквально везде! Почти нет городов, где отсутствуют клубы самодеятельной песни. Очень сильные авторы есть в Горьком, Минске, Златоусте, Челябинске, Киеве. Прекрасные авторы в Москве, Ленинграде. Сильный клуб во Владивостоке…

Мы, «старики», как-то пытаемся помогать молодым, которые сейчас решают вопросы, нами давно, хотя бы в силу возраста, решенные. И они, эти вопросы, в общем-то, не такие уж сложные…

Корр. Своей основной работой вы считаете журналистику, документальное кино. Чем вы сейчас заняты?

Ю.В. Будет картина (с песнями) о северном горняцком городе Кировске. Закончил сценарий художественного фильма – об альпинистах, называется «Альтернатива». Хочется верить в его киножизнь.

Корр. А ваши роли в кино?

Ю.В. Об этом я сейчас не мечтаю. После Бормана столько предложений было сыграть всяких бандитов, негодяев! Ролей особо интересных нет, да и хлеб этот слишком черствый, чтобы заниматься такой работой походя.

Беседу вела Н. Аксельруд, 1983

Я пришел в институт – в МШИ – в 1951 году. Пришел я, надо сказать, по случайности, потому что в моей жизни были различные обстоятельства: я вообще не хотел учиться, а хотел быть летчиком: уже в десятом классе летал, кончал 4-й городской аэроклуб при МАИ, и лето после окончания десятого класса жил я уже на аэродромах – в Крюково и в Тайнинской – и об учебе не помышлял. В это время сочинял очень наивные и детские стихи. Но мой товарищ, Володя Красновский, который со мной учился вместе еще в школе и мы с ним вместе играли в одной футбольной команде – он играл правого крайнего, а я центрального защитника, – как-то разыскал меня и говорит, что я, мол, подаюсь в МШИ, в пединститут, чтобы (он мечтал стать актером, и сейчас он актером стал), как он говорил, обрести вторую профессию. Он считал, что актер должен выйти из какой-то профессии, он не считал актерское обучение таким уж необычайно важным. И он увлек меня вместе с собой. И как часто в молодости бывает, какие-то незначительные причины явились потом в жизни глобальными. В частности, когда мы приехали на Пироговку и вошли в это здание и увидели этот холл, все аудитории, бесконечно прекрасный этот дом, то это было немаловажным аспектом нашего поступления туда.