Евгений Додолев: Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность»

Из «Песен нашего поколения»:

«Александр Градский и Виктор Дегтярев (в будущем – музыкант ВИА „Голубые гитары“ и „Пламя“) познакомились в 1964 году во время первомайских праздников. Возле ДК имени Горбунова, что находился неподалеку от Киевского вокзала, шел праздничный концерт. Сцена, на которой выступали самодеятельные артисты, была сооружена из двух грузовиков, стоявших рядом. Вот на эту сцену и поднялся парень с гитарой и в очках и начал петь песни The Beatles. Дегтярев тогда играл в эстрадном оркестре Юрия Мухина на фортепиано, а если в том месте, куда приезжал оркестр, не было фортепиано, то брал в руки аккордеон. Виктору очень хотелось объединиться с кем-нибудь, чтобы поиграть The Beatles, вот тут и появился Градский. Дегтярев подошел к нему и сообщил, что играет на бас-гитаре. Градский в ответ сказал: „А у нас как раз есть группа, но у нас нет бас-гитариста“. Так родилась группа „Славяне“.

„Название «Славяне» придумал я, – вспоминает Виктор Дегтярев. – Тогда музыкантов называли лабухами, а я где-то вычитал, что Лаба – это река Эльба, а древние славяне как раз и пошли с Эльбы. И вот я говорю: «Раз мы – лабухи, а славяне жили на Лабе, то давайте назовемся „Славянами“!» Всем название понравилось, и оно прижилось“.

На соло-гитаре в группе играл Михаил Турков. Он жил на Кутузовском проспекте в том самом доме, где проживал Брежнев. Мишиным дедом был писатель Михаил Шолохов, который из поездки в Японию привез для Туркова пачку свежих пластинок, а для Дегтярева – фирменные басовые струны. На барабанах в „Славянах“ играл Вячеслав Донцов, ранее вместе с Дегтяревым выступавший в составе оркестра Юрия Мухина. „Славяне“ репетировали в ДК МИД. Там был вокальный кружок, в котором девчонки и ребята пели классику. Виктор Дегтярев рассказывал, что однажды кто-то из кружковцев пытался пропеть какую-то оперную арию, а мимо проходил Градский. Он так завопил ту же самую арию, что педагог пробкой вылетел в коридор:

– Кто сейчас тут пел?!

– Я! – ответил Градский.

– Иди быстро сюда!

Педагог затащил Градского в класс, и Градский все арии, которые знал, ему прогорланил. Педагог сказал:

– У вас – талант! Вам надо заниматься!

На что Градский ответил, что заниматься он будет другим – бит-музыкой».

Комментарий Александра Борисовича Градского (успевшего в режиме курортного цейтнота прочитать по диагонали рукопись настоящей книги летом 2012 года в Крыму):

– Вот это я помню плохо, но помню хорошо, что в то время производился набор артистов для съемок фильма «Неуловимые мстители». Дело было на «Мосфильме», жил я рядом, прочитал объявление на заборе – дескать, нужен парень, владеющий гитарой, на роль Цыгана. По этому объявлению на «Мосфильм» пришли Миша Турков и аз грешный. Конечно, нас обоих, к счастью, забраковали, и в отместку мы с ним, поболтав немного, решили, как тогда говорили, «сделать группу» хотя бы пока из двоих человек. Кто придумал название «Славяне» – я или Турков, – не помню, скорее всего я, так как Миша, помню, предлагал варианты с гитарами: «кричащие», «вопящие гитары», какие-то «струны» и что-то в этом роде. Но уж точно не Витя Дегтярев, который присоединился к нам с Турковым позднее. У меня даже есть фото с Турковым(печатаем его для правды дела), где мы с ним с дурацкими гитарами в идиотских позах плюс наши первые барабанщик и басист (Гена, кажется).

Градский, будучи с осени 1965 года гитаристом и вокалистом группы «Славяне» (хронологически третьей в СССР группы, после «Brothers» и «Соколов»), настаивал на аутентичном репертуаре (а все тогда пели хиты The Beatles и The Rolling Stones).

Кроме него, повторю, в группе играли:

Михаил Турков (гитара),

Виктор Дегтярев (бас),

Вячеслав Донцов (ударные)

и затем Вадим Маслов (электроорган).

Градского можно интервьюировать многократно. Не человек шаблона он. Не персона заготовки. Не мастер выступать по лекалам. Об одном и том же артист каждый раз рассказывает чуть-чуть иначе. И Сашины нюансы дорогого стоят. Главное, не терять авторские интонации.

Градский достаточно категоричен: – У нашего народа с мировой культурой особые взаимоотношения. В первые годы после Октября власть пыталась внедрять образцы высокой культуры в широкие массы, при этом волюнтаристски одни образцы признавались формалистическими, другие – истинными. Лучшие образцы легкого жанра – Вертинский, Утесов – были де-факто табуированы. Партийной элитой «назидалась» классика в чистом виде без какой-либо попытки осовременивания. Даже Шостакович и Прокофьев звучали в эфире в несоизмеримо малой пропорции по отношению к традиционной классике. Весь народ вслед за Сталиным внимал классическим образцам по радио с утра до вечера, дома, конечно, плясали под «Гоп со смыком – это буду я», изданный Утесовым на «ребрах», но на официальном уровне не задавались вопросом, какая музыка хорошая. Было ясно, что это – Чайковский, Глинка, Бородин, Бетховен, Шуберт, Бах… В Большой театр попасть на балет с Улановой – это счастье, в настоящий театр попасть – в Малый, МХАТ, в Вахтангова – это потрясающе, в зал филармонии – не пробиться. Сейчас у нас критерии размыты, общественный вкус находится в процессе формирования; пока все это не перебродило, не переболело, приходится терпеть. Наступило время этакого быстрого зарабатывания денег на обмане, и по-человечески понятны те люди, которые этим занимаются, потому что они живут сегодня, завтра их не будет, времени у них на то, чтобы заработать деньги и обеспечить свою семью, очень немного, 20–30 лет – это ничтожный срок, надо успеть нахапать, распространяя в сердцах и умах ужас этот, с утра до ночи звучащий по всем каналам телевидения. Тот, кто это делает, наверное, не понимает, что таким образом он приближает свой конец: он мог бы еще иметь шанс зацепиться и начать делать качественную музыку, а то сплошной «кабак», очень неумная и некрасивая развлекуха с неизящными стихами.