Антон Тарасов: Сплетение песен и чувств

Еще поднимаясь по лестнице, Артём почувствовал непривычную тишину.

Не работал упаковочный автомат центральной линии, не постукивали насосы и компрессоры.

– А, пришел, молодец, – Василич стоял в дверях слесарной мастерской и, несмотря на запрет, курил.

По тому, насколько нервно он это делал, Артём понял, что что-то случилось.

– Ну, что смотришь как баран на новые ворота? – Василич выпустил большой столб дыма изо рта и поперхнулся. – Линия сломалась, не поднимается дозатор и никак не пустить конвейер в морозильном тоннеле. Да ты иди, переодевайся, сейчас в мешки и контейнеры мороженое делать будем, а дальше посмотрим.

В ночную смену работали не больше двадцати пяти человек – всего две линии. Мужская раздевалка была совершенно пуста. Шкафчик Артёма был рядом с окном. Переодеваясь, Артём смотрел на небо, чистое, слегка красноватое. Ему хотелось в ту минуту, чтобы Алина тоже стояла у окна и так же любовалась закатом у себя в Архангельске – только как узнать, так ли это или нет?

«Если спросить, то наверняка не ответит, только засмеется и придется сменить тему разговора, – Артём нервно закрывал шкафчик на ключ. – А что делать, если не напишет? Нет, не хочу об этом думать. Алиночка, Алинка моя».

Все работники с центральной линии столпились в дальнем углу цеха.

Рядом стояла целая гора пластмассовых контейнеров, белых, продолговатых, с закругленными боками. Тут же на поддоне были и крышки.

– Смотри сюда, Тёма, и ничего не перепутай, – бригадирша Жанна была в своем репертуаре. – Ставишь на весы, поворачиваешь трубу. Два с половиной килограмма набираешь, ставишь следующий. Тот контейнер закрываешь, лепишь этикетку, кладешь в коробку.

– Ясно – пробурчал Артём.

– Ты не спеши, я тебе так поспешу, все зубы пересчитаю, – Жанна славилась склонностью к насилию в извращенной форме, но к счастью, все было только на словах, до дела же никогда не доходило. – Набираешь второй контейнер и точно так же закрываешь. А потом этот второй контейнер кладешь в коробку, ее завязываешь и клеишь еще одну этикетку. Запомнил, горе ты мое?

Артём кивнул головой.

– Но смотри, сделаешь что не так, руки суну в насос, на вал намотаю, с вала соскоблю и котлет налеплю. Ты понял меня?

Вокруг смеялись от души, смех не мог скрыть даже шум работающего рядом насоса и фризера. Не над Артёмом, конечно. Но он почему-то воспринял все на свой счет.

– Все я понял – кричал он. – Вот вечно все нужно опошлить, извратить, довести до абсурда. А я не дурак, и все понимаю с первого раза. Зачем разводить всю эту демагогию и делать из меня идиота?

Жанна задумалась и притихла, но это было лишь секундное замешательство перед очередной психологической атакой.

– Не чеши языком, умный больно. Язык я у тебя тоже оторву и собакам скормлю. Иди, работай, я, что ли, буду тут с контейнерами стоять? Вперед, Тёма, к светлому будущему, твою мать!

– А Вы мою маму не трогайте – прокричал Артём вслед Жанне, когда та, выполнив, как ей казалось, важную и ответственную миссию, направилась к выходу из цеха.

«Курить» – догадался Артём.

Контейнеры были скользкими и неудобными. Они наполнялись мороженым как-то странно: сначала из раструба вылезала огромная сосиска и с грохотом падала на дно контейнера. Электронные весы показывали четыреста-пятьсот граммов, не более. Затем наступало затишье – на конце раструба накапливалась огромная масса мороженого и лениво стекала вниз. Цифры на весах бешено прыгали: килограмм, кило двести, полтора килограмма. Мороженое прибывало: еще немного, еще. Два килограмма двести граммов. Еще немного – в контейнер падало немного и снова где-то там, в раструбе готовилось что-то огромное и устрашающее. Хлюп – ровно два с половиной килограмма.

Артём с силой выдернул из-под трубы контейнер и подставил новый. Потом следующий, дальше, дальше. Он почему-то представил, как Алина пытается съесть целый контейнер пломбира. Сидит с ложкой и, улыбаясь, просит Артёма помочь.

Почувствовав, что не может без музыки, Артём ощупал карманы. «Забыл в раздевалке, – понял он, не найдя ничего, кроме ключа от шкафчика и часов, которые носил в кармане. – Жалко, в перерыв обязательно сбегаю за плеером».

– Ну, работается как? – противный голос Василича разбил все фантазии вдребезги. Артёму хотелось запустить в него мороженым или клеем, которым клеились этикетки к коробкам. – У вас еще пятьсот килограммов смеси, это на пару часов. Потом отдохнешь, а под утро машина придет. Слышишь меня?