Далия Трускиновская - Аутсайдеры

Марина была убеждена - все люди прежде, чем стать взрослыми, ходили не только в школу, но и в детский сад. Во всяким случае, таких, что росли дома, ей еще не попадалось.

И тут выяснилось, что Адик-Адлер - как раз домашний ребенок.

- У меня была какая-то болезнь, что-то с нервами, и ко мне приходили воспитатели. Я даже во двор почти не выходил, - признался Адик-Адлер. - И в школе учился экстерном.

- Все десять лет?

- Почему десять лет?

- Столько учатся в школе. Или теперь - одиннадцать?

- Я не знаю, я ведь очень рано начал учиться. Ко мне приглашали учителей, тренеров, а Семен Ильич вообще жил у нас в доме. Он со мной каждый день занимался.

Спрашивать, что за болезнь такая, было нетактично, парень выглядел вполне здоровым. Вот разве что румянец. Марина слыхала, что у туберкулезных больных - самый красивый румянец. Но, помилуйте, какой туберкулез? Парень холеный, как голливудская звезда! Родители, или кто там с ним живет, пылинки с него сдувают. У него маникюр и, возможно, педикюр.

- Тебе теперь восемнадцать? - вдруг спросила Марина.

Адька-Адлер ответил не сразу.

- Ну… да. А это имеет значение?

- Не знаю. Просто занять такую должность в Росинвестбанке в восемнадцать лет, даже с феноменальными способностями…

- Никакие не феноменальные. Я читал - бывают дети, которые в двенадцать лет в голове шестизначные цифры перемножают, и вообще…

- А ты можешь - шестизначные?

- Зачем? Для этого калькулятор есть. Я - системщик. Послушай, Мариш, тот мужчина, с которым ты в ресторане была, - он кто?

- Ничего серьезного, - быстро сказала Марина. И действительно поняла, что Вишняков для нее - ничего серьезного, двести баксов за эскизы, а роспись пусть ему делает кто-нибудь другой!

- Нет, я не про это, - Адька-Адлер усмехнулся. - Кто он в социуме?

- Деловар. И даже очень неглупый деловар. У него несколько фирм, он член совета директоров "Ассуэра", ему, кстати, и этот ресторан принадлежит, только записан на жену.

- Борис Вишняков? - уточнил Адька-Адлер. - Дай мне его телефон, пожалуйста.

- Нет проблем. Вот его визитка.

Взяв картонный прямоугольничек, Алька-Адлер поднес к губам женскую руку и поцеловал. Марина ждала других поцелуев, но он задумался.

- Извини, - сказал он вдруг растерянно, - не могу, не получается… Я столько хотел тебе сказать - и будто мне кто запретил! Я не умею!

- Что - не умеешь?

- Говорить это. Понимаешь? Я не умею! Мне нельзя!

Марина впервые видела Адьку-Адлера взволнованным.

- Ну так и не надо. Не в словах же дело!

- Да?..

Он встал, отошел к книжным полкам, провел пальцами по корешкам.

- Столько слов… Дос-то-евс-кий… Кто это?

- Писатель, - стараясь не выглядеть слишком удивленной, ответила Марина.

- Лермонтов?

- Поэт.

Адька-Адлер открыл книгу.

- Почему такие короткие строчки?

- Это же стихи!

- Почему их так печатают?

- Адька! К тебе же учителя ходили! Ты что - литературу не учил?

- Я не помню… Я не помню, чтобы мне это показывали.

- С тобой что-то не так, - зная, что этого говорить нельзя, все же произнесла Марина. - Адька! Сядь и расскажи все с самого начала! Про твой дом! Про учителей! Про маму и папу! Мы вместе разберемся, слышишь? Ты же сам понимаешь - с тобой что-то не так!

- Мне нельзя волноваться, - глядя в пол, не своим, а чьим-то тупым голосом выговорил Адька-Адлер. - Мне нельзя волноваться, мне нельзя волноваться, мне нельзя волноваться…

И Марина увидела, как на его глазах выступили слезы.

А потом он просто-напросто сбежал. Не сказав больше ни единого слова.

Вишняков озадачил секретаршу, и через день имел сведения о рыжей Алке и о Клопе. Сведения примитивные, элементарные, то, что можно узнать по телефону. Алка, естественно, осталась старой девой, родители умерли, оказывается, она была очень поздним ребенком. Работала в какой-то конторе непонятно кем, потом и оттуда исчезла. Клоп, напротив, кое-чего добился. Даже был единожды женат. Но сейчас пребывал в разводе, а жил на даче. Городской квартиры у него больше не было.

- Дача? - переспросил Вишняков. - Ну, Наталья, ты даешь! Это он, наверно, землянку выкопал! Или шалаш из сена навалил, как Ленин в Разливе!

И в самом деле - какие, на фиг, дачи в Матрюховке?! Умирающая деревня - вот что это такое, более безнадежного места не сыскать. Вишнякову предлагали купить там землю - этак с полторы Бельгии, он поездил по району и наотрез отказался. В эту истощенную монокультурой под названием свекла землю сперва нужно миллиарды вложить - и то еще неизвестно, через сколько десятилетий начнется отдача.