Виталий Бианки - Город и лес у моря (сборник)

В это время он заметил идущую прямо на него знакомую женскую фигуру.

– Вы? – удивленно спросил он. – Разве вы уже вернулись?

Окинув одним взглядом всю его растерянную фигуру, девушка спокойно сообщила:

– Я была у вас, искала вас.

– Меня? – удивился студент. – Вы же писали, что ненавидите меня!

Не отвечая, она спросила:

– Убили Одинца?

Студент почувствовал облегчение.

– Нет, не удалось, – ответил он быстро.

Но сейчас же поправился:

– Собственно, не то чтобы не удалось, а я даже спас его. То есть не совсем спас, а так… не стал стрелять, хотя совсем уже…

Он совсем запутался в словах и, внезапно разозлившись на свою растерянность, отрезал:

– Одинца крестьяне загнали в море. Я видел, как он поплыл, – и не стал стрелять. Вот и все.

Глаза девушки заблестели.

– Я так и знала! Так и должно было кончиться. Говорите скорей, в какой день он уплыл?

– В четверг на прошлой неделе. А что?

– А то, что Одинец ваш цел и невредим, – с торжеством объявила девушка.

– Его поймали в море? Откуда вы знаете?

– Лучше, гораздо лучше! Вот слушайте: в пятницу на той неделе – я нарочно запомнила день – по всему нашему берегу разнесся слух, что накануне вечером рыбаки видели громадного лося, плывущего с моря к берегу. Они было погнались за ним на лодках, но он успел достичь мелкого места и благополучно ушел в лес. Я отыскала этих рыбаков и все проверила.

– Да что вы! – вскрикнул студент. – Вот молодец! А я-то был уверен, что он потонет. Ведь двадцать восемь верст воды! Вот здорово!

– Ага! – торжествовала девушка. – Теперь сами за него рады. А то «убью да убью!»

– А знаете, – улыбаясь, сказал студент, – если б не вы, так я бы, пожалуй, того… двинул бы его в последний момент. Ружье у меня на предохранителе оказалось, не выстрелило. Тут я вас вспомнил и одумался.

Девушка, краснея, протянула ему руку.

Текст восстановлен по рукописи.

Повесть написана в 1923 году в Саблине (под Петроградом). Автором использованы собственные наблюдения, сделанные в юности, которую он провел на южном берегу Финского залива, там, где пролегает Великий морской путь перелетных птиц, а также сведения, полученные им тогда от отца, ученого-орнитолога. О соколе, живущем в Петрограде под куполом собора, упомянуто в дневнике писателя: «…услышал сапсана и плеск голубей на улице, а для прохожих всего этого не существовало. И услышав – увидел…»

Первое издание – в 1923 году в издательстве «Радуга» с рисунками В. Сварога. В V издание (1935 год) автором внесены изменения: по-другому описан момент выпуска на волю казарки и прибавлена новая глава: в собрании сочинений – пятая.

Текст восстановлен по рукописи.

В дневнике писателя сказано, что писал он «Мурзука» пять дней в июне, два дня в августе и с 12 по 15 сентября включительно. Летом 1924 года: «Писалось радостно. В отношении фабулы – ощущение, будто паровоз у тебя сзади и так тебя и прет вперед. Задумалась вещь еще весной, в городе («6 апр. 24 г. был в Зоологическом саду. Вынес очень тяжелое впечатление» – запись в другой тетради), но вся разработка темы здесь, на хуторе Хвата в Бологом. Считаю за подготовку к следующей большой вещи (думаю об Алтае), но несомненно есть и самоценное здесь».

Из письма В. Бианки О. И. Капице из Уральска от 15 июня 1926 года: «…Успех „Мурзука“ меня изумляет… Теперь я крепче обопрусь на своих 3-х китов, на которых строил „Мурзука“:

1) эмоции, 2) фабульность, 3) простота языка».

В 1925 году – первое издание в «Радуге» с рисунками В. Тиморева. Переиздавался отдельной книжкой и в сборниках. «Мурзук» был первым произведением В. Бианки, переведенным на иностранный язык (напечатан в Англии в 1937 году и имел хорошие отзывы). В нашей стране, по библиотечной статистике 1929 года, эта книга была у детей первой по читаемости. Печаталась даже особым шрифтом для слепых.

Много позже, в письме к В. Гарновскому, говоря о писательском труде, В. Бианки замечает: «…Пусть мои первые вещи… и „Мурзук“ кажутся мне теперь совсем наивными, но мне за них нисколько не стыдно, они меня радовали тогда, и я их люблю сейчас… Это доведенные до некой монолитности вещи».

В «Мурзуке» повадки рыси несколько романтизированы, что объясняется не столько стремлением автора к обострению сюжета, сколько недостаточными еще в те годы сведениями в научной литературе об этом редком звере.

При переиздании в 1940-х годах автором были внесены в повесть небольшие изменения.