Осип Назарук - Роксолана

Ситуация стала крайне натянутой. Но игумен, не обращая на это внимания, продолжал:

– Давал народ на нашу церковь, дает и будет давать! Но редко бывает, чтобы нашелся тот, кто с умом управит тем, что дадено церкви! И народ это видит, потому что еще не вконец ослеп. И не только один народ видит, но и соседи. Вот и хватают, что приглянется. А как не взять? Винить во всем врагов – пустая отговорка. А в том истина, что и они были бы в нашей церкви, если б мы сами иначе о ней заботились. Вот она, правда! И не миновать нам Божьей кары за то, что мы правду прячем под спудом. Никто не минует этой кары. И грянет она, ибо сами мы ее призываем!

Брат отца Луки уже отверз уста, чтобы достойно возразить. Но тут послышался скрип – у ворот остановились телеги и возы старого Дропана. Свадебные гости высыпали из них шумной толпой и устремились в сад.

Деревья в саду внезапно вспыхнули багрянцем, и словно красный пожар охватил и сад, и церковку Святого Духа, что по сей день стоит на том же месте, и приходский дом при ней, и тихую ленту Липы, и широкий пруд, и поля спелой золотящейся пшеницы, что усмехались небесам синими цветками васильков в ожидании жатвы. Все присутствующие тревожно взглянули на небо – но это была всего лишь вечерняя заря, вспыхнувшая на западе.

В кровавом отблеске умирающего дня шел молодой Степан Дропан, лелея свое счастье в душе. Оживленно блестя глазами, искал он свою Настусю и, наконец, увидел ее в саду в окружении двух подружек, занятую каким-то важным разговором.

– О чем толкуете? – весело спросил он, приближаясь к суженой.

– А вот и не скажем! – смеясь, ответила вместо невесты ее подружка Ирина.

– Не можем сказать, – поправила ее Настуся.

– Потом сами все узнаете! – добавила другая девушка.

– Ну, скажите, не таитесь! – жалобно попросил Степан.

Девушки не решались.

Наконец Настуся, переглянувшись с подружками, открыла Степану секрет: Ирина пригласила цыганку-ворожею, чтобы та перед венчанием нагадала им будущее!

– Только отцу о том ни словечка, а то сильно разгневается! – предупредила Настуся.

Степан дал слово помалкивать.

Старый Дропан и его супруга по обычаю первыми приветствовали священников, и отец жениха сразу завел свое:

– Господи! Как же обобрали нас в дороге! Каких-то десять миль, а плачено и мостовое, и плотинное, и перевозное, и пашенное, и ярмарочное, и торговое, и померное, и поштучное, и от полных возов, и от пустых, и на обе руки, и на одну! Шкуродерство и грабеж хуже, чем под турком!

– Кто на свадьбу едет, тот по дороге не приторговывает, – не удержался отец Иоанн, чтоб не уколоть старого Дропана. Но купец был не из тех, кто подставляет другую щеку, с ходу отрезал:

– Уж и не знаю, отче, что богоугоднее: по дороге на свадьбу дело делать, коли нужда есть, или по делу ехать, а по пути на свадьбу завернуть…

Степенная супруга старого Дропана покосилась на него с упреком, отец Лука усмехнулся, а отец Иоанн ничего на это не ответил.

Свадебных гостей, кто постарше, отец Лука пригласил отдохнуть в саду. А младшие мигом исчезли, и Степан Дропан быстрее всех. Отправился искать свою Настусю, чтобы поздороваться с ее матерью.

Сам же отец Лука вышел к лошадям – не только как хозяин, но и как знаток. Любил он подолгу всматриваться в доброго коня, как в запрестольный образ. А понимал в лошадях так, что с одного взгляда мог оценить все достоинства и назвать настоящую цену.

Тем временем Степан обнаружил Настусю в кругу подружек, которые столпились на другом конце подворья вокруг молодой цыганки – та согласилась поворожить невесте. Одна из Настусиных теток – пожилая Катерина – яро противилась затее, твердя, что перед самой свадьбой не годится делать такие вещи. А Настуся весело настаивала:

– Тетушка! Так ведь Бог же сильнее какой-то там ворожки!

– Да, да! – подхватили за ней подружки, а громче всех Ирина, самая близкая. – Что Бог даст, то и сбудется!

Степан запустил руку в карман и неожиданно осыпал ворожею пригоршней мелких монет – это и решило дело. Настуся радостно кинулась к жениху и схватила его за рукав. А цыганка, мигом собрав большую часть денег, вцепилась в ее левую руку и стала пристально всматриваться в ладонь. Тетушка перестала возражать и застыла в напряженном ожидании.

Отрывисто и ломано заговорила цыганка, поглядывая то на лицо, то на ладонь Настуси:

– Твоя муж богатая, ах, какая богатая… Очень богатая!..

– Вот так наворожила! – выкрикнула одна из подружек.