Илья Ильф - Записки провинциала. Фельетоны, рассказы, очерки

Глупые Штруцель, Шприце и Зануда лежали в засаде на прежнем месте. Умный Гриб выскочил еще на две версты вперед, первым вынесся навстречу ивансеменычевским возам, дал на копейку больше и завернул рожь в свою контору.

Прожженные возмутились, забежали сбоку и набавили.

Иван Семенычи лениво порвали ярлыки Гриба, и торжествующая троица стала увлекать весь транспорт к себе.

Тогда Гриб в самозабвении лег поперек дороги. Вихрь хлебозаготовки и желание все‐таки заработать свои две копейки с пуда потрясли его душу.

– Сволочи! – закричал он, согласуясь с полученными от заготконторщика инструкциями. – Даю две сверх.

Иван Семенычи усмехнулись и воззрились на прожженных.

– Накладываем копейку! – хором произнесли Штруцель, Шприце и Зануда. – 89 копеек.

– 90! – крикнул облепленный грязью Гриб.

Прожженные заругались и отступили.

Два дня зерно текло ко второму заготконторщику, а на третий день опять наступила зловещая тишина – возы не пришли.

Заготконторщик поехал а разведку и вернулся встревоженный.

– Конечно, они к нам не поедут, если Зануда дает 90 копеек, да еще устроили им на ссыпном пункте куб и бесплатно поят чаем.

– С сахаром? – тревожно спросил Гриб.

– Без сахару!

– Ура! – возопил агент. – Лишь бы без сахару. А мы будем давать чай с сахаром.

Утром в конторе фыркал и бунтовал сияющий кипятильник «Титан», на столе грудками лежал сахар. А Гриб стоял на пороге, соблазнял и соблазнял.

Бородатые Иван Семенычи благосклонно предпочли чай с сахаром чаю пустому и последовали за Грибом.

Расходы по кипятильнику и чаеванью легли на заготовленный хлеб лишними копейками, но зато Штруцель со Шприцем и Занудой сидели сложа руки.

Хладнокровные бородачи, казалось, окончательно перекинулись на сторону Гриба.

Но прожженным тоже хотелось есть.

Поэтому несчастье постигло талантливого Гриба уже на другой день.

Первая телега из направляемого Грибом обоза Иван Семенычей тихо крякнула и опрокинулась набок.

На совершенно ровной дороге оказалась замаскированная яма. Иван Семенычи закряхтели и с долгой бранью телегу вытащили.

Обоз обошел яму и двинулся дальше. Тогда через десять сажен расстояния крякнул второй воз. И свалился. Иван Семенычи разъярились, а Гриб побледнел.

Третий воз рухнул через минуту, и клиенты Гриба решительно повернули обратно.

Сию же минуту они были захвачены прожженными. Лица у прожженных были измученные, но лукавые. Руки их были запачканы в грязи. Над ямами они, видно, трудились всю ночь.

Но в победном восторге прожженные не чуяли усталости. Хлеб, на захват которого Гриб потратил столько усилий и хитрости, уплывал, и вместе с ним уплывали и кровные две копейки с пуда.

– Дайте мне простыню! – тихо прошептал Гриб.

Штруцель, Шприце и Зануда не поняли, что хотел этим сказать несчастный агент, и обидно засмеялись.

– Дайте мне простыню! – повторил Гриб, глядя вслед удаляющимся возам. – Я вам покажу.

И загадочный Гриб ушел.

Многострадальные Иван Семенычи были заняты делами домашними. Новую очередь возов вели к Зануде бабы. На темной предрассветной дороге под самыми мордами лошадей появилось что‐то белое и кидающееся. Передние кони испуганно заржали.

Бабы, выпуча глаза, вглядывались в странную безголовую фигуру.

– Гав! – сказала фигура страшным голосом. – Гав, гав!

– Осподи! – застонали в обозе. – Бес…

А привидение прыгало и рычало на пустой, темной дороге. К довершению страхов с громом сломалось колесо.

Этого было достаточно, чтобы объятый ужасом обоз кинулся назад. Трещали возы, нахлестывались кони. Позади, прыгая на одной ножке, скакало и лаяло разными голосами привидение.

Гениальный Гриб достал простыню.

Но одного только не предвидел способный Гриб. Замученные Иван Семенычи вовсе бросили подвозить хлеб. Ни в одну из обеих контор не заезжали больше скрипучие возы.

И сидит теперь первый умный заготконторщик со вторым умнейшим заготконторщиком, сидят с прожженными Штруцелем, Шприце и Занудой, сидят с гениальным Грибом и ждут, что их выгонят вовсе. А выгонят, наверное.

Вашему корреспонденту пришлось увидеть ее в месте совершенно неожиданном – на выставке по НОТ, среди машин и приборов, облегчающих конторский труд.

Не все посетители выставки знали, что красавица здесь, но знавшие долго рассматривали ее и сильно усмехались.

Потому что красавица была совершенно и незапятнанно голой.