С переходом Лыскова во владение князей грузинских бои монахов с кабатчиками кончились.
Князь Георгий Грузинский, сидевший тогда (начало 19‐го века) в Лыскове, имел почти «небесные» полномочия.
Он вел свой род от библейского арфиста, царя Давида, и считал себя родственником Христа.
Кроме того, он был потомок грузинских царей. Кроме того (и самое главное), он был просто самодур.
На Лысковской половине ярмарки он держал себя полновластным хозяином. На Макарьевской половине его боялись, как черта.
Окруженный сверкающей свитой, скороходами, мопсами и приживальщиками, он быстро расправлялся с виноватыми:
– либо путем изгнания с ярмарки оплошавшего перед ним купца,
– либо распродажей его товара.
Впрочем, иногда «родственник Христа» снисходил до того, что избивал виноватого сам. Милостиво и собственноручно. Но даже «князь-леопард» не мог помешать расцвету ярмарки.
Здесь всё: хрустальные люстры и кабацкие стаканы; парижский чепчик и оренбургский армяк; соболь стотысячный и овчина; жасминные духи и деготь.
Модный товар, золото, драгоценные меха – всё это привозилось на ярмарку в огромном количестве и привлекало помещиков даже из самых отдаленных губерний.
Вино катилось рекой. Заворачивались такие пиры, что люди, видавшие виды, ахали.
Так, у монастырской стены под неумолкающий колокольный гул шла бешеная торговля.
В 1816 году ярмарку уничтожил пожар.
Загорелось сразу в четырех местах. Администрация не позволила тушить пожар под предлогом, что жители Макарьева должны охранять свои жилища, так как искры и пламя несло ветром в сторону города.
Всё это породило среди макарьевцев мысль, что пожар был не случайный.
Пожар произошел вскоре после пребывания на ярмарке канцлера графа Румянцева, когда Румянцев сильно поссорился с всесильным грузинским князем и, желая ему отомстить, стал хлопотать о переводе ярмарки в другое место.
Это стремление графа встретило сильнейший отпор купечества, не желавшего покидать насиженные места.
Пожар, таким образом, сразу устранял все препятствия и поставил вопрос о переводе ярмарки более остро.
В общем, «она сама сгорела», а нижегородский губернатор, кстати, подбавил пару. Он подал заявление о ненужности ее восстановления, ввиду того что Макарьевский берег ежегодно подмывается.
Купцы протестуют, но вопрос решен с небывалой быстротой.
Канцлер отомстил. Ярмарку решено перенести к Нижнему Новгороду.
Во главе построечного дела был поставлен инженер Бетанкур, полуфранцуз, полуиспанец, один из трех инженеров, которых Наполеон подарил Александру I в 1806 году.
Бетанкур предложил построить ярмарку на стрелке, при слиянии Оки с Волгой. И хотя местность была затопляемая, то есть такая же, как Макарьевская, – постройка была начата.
С Бетанкуром была целая иностранная колония, преимущественно испанцы.
Эта заграничная банда жила не стесняясь и спускала кучи казенных денег.
В промежутках – они строили.
С тем успехом, что вместо предположенных шести миллионов постройка обошлась в одиннадцать миллионов.
Всего было построено шестьдесят корпусов и две тысячи пятьсот лавок.
Как и у Макарья, для каждого рода торговли было свое место.
Были ряды: хрустальный, железный, канатный, жемчужный, галантерейный, серебряный, игольный, водочный, фруктовый, и так далее и далее.
Шире пошел торг, увеличивались обороты, и значение ярмарки для страны всё крепло.
Разгул водочный и административный тоже увеличивался.
Целая серия залихватских губернаторов висела над ярмаркой.
Особенно хорош был генерал-губернатор Огарев. В 1863 году он издал приказ, где предписывал задерживать всех женщин без кринолинов.
– Стриженых и в синих очках не допущу!
Неплох был Баранов. Он порол купцов и даже иностранцев.
Напивались до того, что преосвященный Иоаким откалывал русскую пляску как высококвалифицированный танцор.
Так кончалась старая ярмарка.
При советской власти, в 1918 году, была сделана попытка возобновления ярмарки для непосредственного товарообмена Севера с Югом и Востоком.
Но гражданская война на Средней Волге сделала эту попытку неудачной.
Разрушение ярмарки началось еще до революции, в 1917 году, когда на ярмарке были расквартированы воинские части и беженцы.
От временных печей сгорело сорок лавок в прелестных Китайских рядах.
Караула первое время не было.
Началось расхищение. От целых кварталов не осталось камня на камне. Остальное подверглось монументальному разрушению.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу