Эрих Мария Ремарк - На обратном пути

Вилли рыщет по комнате. Находит текст «Хромого голубка». В конце рекламные объявления. Кондитер предлагает шоколадные бомбы и гранаты в готовой упаковке для посылки в траншеи. Саксонская фирма продает открывалки из гранатных осколков, туалетную бумагу с афоризмами великих о войне и две серии открыток – «Прощание солдата» и «Стою в глухой ночи».

Танцовщица оделась. В пальто и шляпе она кажется совсем чужой. Во время танца это было гибкое животное, а теперь она такая же, как и все остальные. Трудно поверить: чтобы так измениться, требуется всего-то навсего набросить пару тряпок. Удивительно, как преображает обычная одежда. Что уж говорить о военной форме.

Вечерами Вилли пропадает у Вальдмана. Это ресторанчик недалеко от города, где после обеда и по вечерам танцуют. Я тоже направляюсь туда, потому что Карл Брёгер сказал мне, что там иногда появляется Адель. А мне хотелось бы ее повидать.

Все окна на террасе у Вальдмана освещены. Тени танцующих скользят по задернутым гардинам. Я стою у стойки и высматриваю Вилли. Столы все заняты, ни одного свободного стула. В послевоенные месяцы вспыхнула настоящая эпидемия увеселений.

Вдруг я вижу сверкающий белый живот и воистину царский ласточкин хвост. Вилли во фраке. Я ошалело смотрю на него. Черный фрак, белый жилет, рыжие волосы – ходячее знамя.

Вилли снисходительно принимает мои восторги.

– Что, не ожидал? – говорит он и вертится павлином. – Фрак памяти Вильгельма Кайзера! [3]На что только не сгодится солдатская шинель, а? – Он хлопает меня по плечу. – Кстати, хорошо, что ты пришел, сегодня танцевальный турнир, мы все участвуем, призы первоклассные! Через полчаса начинается.

Значит, еще есть время потренироваться. У Вилли дамой настоящая атлетка, мощного сложения, кряжистая, как ломовая лошадь. С ней он пытается изобразить уанстеп, где самое главное – скорость. А Карл танцует с девушкой из продовольственного департамента, увешанной цепочками и кольцами, как пристяжная лошадь. Тем самым он распрекрасно сочетает приятное с полезным. А вот Альберт не за нашим столом. Несколько смущенный, он машет из угла, где сидит с блондинкой.

– С ним покончено, – пророчески заявляет Вилли.

Я внимательно выбираю партнершу. Не так-то это просто, потому что бывает, за столом она изящна, как газель, а танцует потом, словно беременная слониха. Кроме того, легкие танцорши нарасхват. Но все же мне удается договориться с одной маленькой швеей.

Звучит туш. Человек с хризантемой в петлице объявляет танцевальную пару из Берлина, которая продемонстрирует новинку сезона – фокстрот. Фокстрот у нас еще неизвестен, мы только слышали о нем.

С любопытством мы сбиваемся в кучку. Оркестр играет какую-то рубленую музыку. Танцоры скачут под нее по кругу, как ягнята. Иногда расходятся, затем снова сцепляют руки и, хромая, нарезают круги.

Вилли, вытаращив глаза, приосанивается. Этот танец ему по душе.

Вносят стол с призами. Мы бросаемся туда. На каждый танец – уанстеп, бостон и фокстрот – полагается по три приза. Фокстрот для нас исключается, его мы танцевать не умеем, но два первых будем атаковать не хуже Блюхера.

Первый приз в каждом танце состоит из десяти чаячьих яиц или бутылки шнапса. Вилли терзают сомнения, он интересуется, съедобны ли чаячьи яйца, и, успокоившись, возвращается обратно. Второй приз составляют шесть чаячьих яиц или шлем из чистой шерсти, третий – четыре яйца или две пачки сигарет марки «Героическая слава Германии».

– Эти пускай сами курят, – говорит дока Карл.

Начинается турнир. Мы решаем, что бостон будут танцевать Карл и Альберт, а уанстеп – Вилли и я. Правда, на Вилли мы не возлагаем особых надежд. Он может победить только в том случае, если у судей хорошее чувство юмора.

В отборочном туре по бостону Карл и Альберт выходят еще с тремя парами. У Карла явное преимущество: высокий воротник парадного мундира, лаковые сапоги и цепи и кольца его пристяжной лошади придают зрелищу налет сбивающей с толку элегантности, которому не в силах противостоять никто. Манеры и стиль Альберта несколько своеобразны, но в гармоничности ему не откажешь. Судьи делают пометки с таким видом, как будто этот тур у Вальдмана зачтется на Страшном суде. Карл одерживает победу и берет чаячьи яйца, поскольку сорт шнапса ему слишком хорошо знаком, сам его сюда и продал. Он щедро уступает нам свой улов, дома у него кое-что получше. Альберт забирает второй приз и, смущенно покосившись на нас, отдает полдюжины яиц своей блондинке. Вилли присвистывает. В уанстепе я наяриваю с моей маленькой швеей и тоже прохожу в финальный тур. К моему изумлению, Вилли остается сидеть. Я с блеском исполняю особый наклон и задний шаг, которые раньше не показывал. Швея танцует, как пушинка, и мы берем второй приз, который делим пополам.