Эрих Мария Ремарк - От полудня до полуночи (сборник)

И при этом он, глубоко удовлетворенный, браво плавал по Ваннзе и продолжал мешать моторкам. Ну, Кнолль, воскресный байдарочный пират-краснодеревщик, вот уж в ком мне и в голову не пришло бы искать морского разбойника!

Кнолль открыл мне глаза. Это озеро Ваннзе одними только названиями лодок дает пишу для сенсационных разоблачений. Вон как раз мимо проплыла яхта, у штурвала – элегантная, стройная дама с короткой стрижкой, рядом – выглядящий очень по-английски деловой человек: квадратная голова, резкие черты, жесткое лицо, прямоугольная трубка, современен до мозга костей, победителен в каждом жесте – и как же называется яхта? «Орел»? «Сокол»? «Лилиан»? Ничего подобного – она называется «Дядюшка Брэзиг»! [38]

Кто мог бы предположить за строгой элегантностью столько чувства, такую склонность к идиллии? Фриц Рейтер, дядюшка Брэзиг?..

А вот там еще одна лодка с уютно устроившимся в ней не в меру тучным существом, которое с удовольствием намазывает сильными, округлыми пальцами полкило взбитых сливок на кусок торта, потом, широко открыв рот, откусывает половину: ну разумеется, лодка называется «Carpe diem»! [39]Какую грациозную вариацию на эту тему представляет собой хозяйка!

Но всего охватить невозможно. Если у вас есть глаза, поезжайте на Ваннзе и посмотрите сами! Каждое воскресенье у вас будет тысяча удобных случаев. И если вы способны чувствовать контрасты, все эти «Ветрогоны», «Мои любови», «Юльхен», «Бен Гуры», «Фригги», [40]«Милашки», «Миньоны» и бог весть как они еще называются могут погрузить вас в пучины философствования!

Пусть в жизни владельцы – хорошие счетоводы, здесь, на воде, они становятся поэтами и, давая названия своим лодкам, дают выход самым нежным чувствам.

Люси возилась со своим маленьким стетоскопом души из розового кварца и кривила рот.

– Джек думал, не стану ли я его женой; Грегори размышлял сегодня о будущем каких-то аппаратов для усиления тока и необходимом для этого капитале и обдумывал то же самое, что и Джек, только по-деловому… Ты видишь того крупного черного господина, Лиззи? В нем, кажется, есть что-то демоническое. Давай настроимся на его волну.

Она щелчком включила «душескоп» и установила расстояние в метрах. На маленькой сине-зеленой шкале появились желтые полосы. Люси в отчаянии покачала головой:

– Ужасно, ты только посмотри, Лиззи: синий – значит, философский склад ума с романтическим уклоном… зеленовато-желтый – значит, хорошая память; плохой летчик, педантичный супруг, любит поесть – ничего демонического, Лиззи… Вот так всегда…

Мимо, кружась, пропорхнула стайка людей в масках. Люси решительно выключила свой стетоскоп души.

– Всегда одно и то же, одно и то же. Далеко мы продвинулись с нашими аппаратами! Можно за секунду вскрыть душу любого человека и все точно про него узнать. Электричество убило любовь. Как можно кого-то полюбить, если сразу же все про него знаешь?

Лиззи кивнула:

– Неожиданностей больше нет. Все известно заранее. Было бы еще интересно, если бы только ты все знала. Но ведь и все остальные все знают заранее!

На террасе организовывали пасторальные развлечения. Почтенные папаши танцевали лендлер, водили хоровод и с удовольствием хлопали в ладоши.

Люси указала на них:

– Вот до чего мы дошли! В моде буколика! Все потому, что слишком много гармонии! Ведь все всё знают: если кто-то захочет украсть, его мысли отразятся красным цветом на хрустальной панели этого ящичка. Если он решит солгать, на ней появится сетка из черных полосок. Никто больше не сможет совершить дурной поступок или злодеяние, потому что наши аппараты заранее его выдадут. Поэтому все стали такими мирными.

– Говорят, раньше было иначе, Люси! Тогда бывали трагедии, слезы, ненависть, любовь, соблазны, тайны, любопытство…

– Я уже потеряла надежду что-то испытать!

Обе вздохнули и посмотрели на своих отцов, танцующих лендлер.

Вдруг Лиззи решительно сказала:

– Я больше не буду в этом участвовать.

– Что ты собираешься сделать, darling?

– Я положу этому конец!

– Лиззи! Ты хочешь убить себя?..

– Да!

На время наступила тишина. Потом Люси пробормотала:

– Я тоже!

Расцеловавшись на прощание, они одновременно спрыгнули с балюстрады крыши 113-этажного отеля и со свистом полетели вниз.

Но на высоте одиннадцатого этажа невидимое улавливающее электрическое устройство, автоматически приводимое в действие при прыжке, мягко поймало их и доставило обратно наверх.