Эрих Мария Ремарк - Возвращение с Западного фронта (сборник)

– Не важно! – с горячностью заявил Биндинг. – Как-нибудь устроюсь! Вон там в углу, например! Могу спать сидя, прислонившись к шкафу. И даже очень хорошо! Наш брат уснет где угодно – было бы спокойно!

– Нет, так дело не пойдет. – На мгновение Керн задумался. – Комната стоит здесь два франка. Я могу дать вам эти деньги. Проще не придумаешь. Вот и выспитесь как следует.

Биндинг протестующе поднял руки, крупные, красные и толстые.

– Не возьму я никаких денег! Не за тем к вам пришел! Всякий, кто здесь живет, сам нуждается в своих жалких грошах! Кроме того, я справился внизу – свободных номеров нет.

– Может, найдется, если покажете им два франка.

– Не думаю. Хозяин сказал, что человека, просидевшего два года в концлагере, он пустил бы ночевать и бесплатно. Но все действительно занято.

– Что?! – переспросил Керн. – Вы были два года в концлагере?

– Да, два года. – Биндинг зажал шляпу между коленями, достал из внутреннего кармана пиджака потрепанное удостоверение, развернул его и подал Керну.

– Вот… посмотрите! Справка об освобождении меня из Ораниенбурга.

Керн осторожно взял бумажку, чтобы не повредить ее на сгибах. Ни разу еще он не видел свидетельства об освобождении из концлагеря. Он прочитал текст бланка, отпечатанный типографским способом, имя Рихарда Биндинга, проставленное на пишущей машинке, затем взглянул на печать со свастикой и на четкую, разборчивую подпись чиновника – все было правильно, и не только правильно, но и оформлено с каким-то особенным педантизмом и бюрократической тщательностью. Это придавало всей ситуации нечто почти жуткое, словно кто-то возвратился из преисподней, получив там визу и вид на жительство.

Керн вернул удостоверение Биндингу.

– Ну, мы вот что сделаем, – сказал он. – Устраивайтесь на моей кровати. Здесь в пансионе живет человек, у которого комната побольше моей. Там я и переночую. Так будет удобнее и вам, и мне.

Биндинг вытаращился на него круглыми глазами:

– Это совершенно невозможно!

– Напротив! Нет ничего проще! – Керн взял пальто и набросил его поверх пижамы. Потом переложил через руку пиджак и брюки и поднял с пола туфли. – Вот так! Все это я заберу с собой, чтобы не тревожить вас слишком рано. Оденусь там. Я рад сделать хоть что-нибудь для человека, вынесшего так много.

– Но позвольте… – Биндинг порывисто схватил Керна за руки. Казалось, вот-вот он начнет покрывать их поцелуями. – Господи… да вы же ангел!.. – заикаясь, произнес он. – Вы спасли меня!

– Да что вы в самом деле! – смутился Керн. – Просто иногда люди помогают друг другу, только и всего. Иначе что же с нами станет? Спите спокойно!

– Буду спать спокойно! Видит Бог!

У Керна мелькнула мысль – не прихватить ли чемодан, где в небольшом кармане лежали сорок франков. Но деньги были хорошо спрятаны, а чемодан заперт. К тому же он не решился бы оскорбить явным недоверием человека, вернувшегося из концлагеря. Эмигранты не обворовывают друг друга.

– Доброй ночи! Спите спокойно! – сказал он еще раз и ушел.

Рут жила в том же коридоре. Как было условлено, Керн постучался к ней двумя короткими ударами, и она сразу же открыла.

– Что-нибудь случилось? – испуганно спросила она, увидев его с одеждой в руках. – Надо бежать?

– Нет. Просто я уступил свою комнату несчастному человеку, выпущенному из концлагеря и не спавшему несколько ночей подряд. Можно, я устроюсь у тебя на шезлонге?

Рут улыбнулась.

– Шезлонг очень старый и шаткий. А разве кровать недостаточно широка для двоих?

Керн быстро переступил порог и поцеловал ее.

– Иногда я действительно задаю глупейшие вопросы, – сказал он. – Но только от смущения, поверь. Ведь все это так ново для меня.

Комната Рут была чуть побольше, чем его, но обставлена примерно так же, если не считать шезлонга. Однако Керну все здесь казалось совершенно иным. Странно, подумал он, вероятно, все дело в ее вещах: узкие туфли, блузка, коричневая юбка… Как это трогательно, даже нежно! А разбросай я брюки, рубашку, башмаки, и получится полный кавардак.

– Знаешь, Рут, – сказал он, – а ведь нам с тобой никак не пожениться. Ничего не выйдет! Нет документов!

– Ну и пусть. Меня это волнует меньше всего. И вообще, чего ради мы снимаем целых две комнаты?

Керн рассмеялся:

– В угоду высокой швейцарской морали. Проживать без регистрации – еще куда ни шло, но находиться вдвоем в одной комнате, не будучи женатыми, – просто немыслимо!

Утром Керн дождался десяти часов. Потом пошел к себе за чемоданом. Выпишу несколько здешних адресов, подумал он, а Биндинг пусть себе выспится всласть.