Владимир Набоков - Стихи

Поэтическую эволюцию форсировало прежде всего освоение Набоковым прозы, а также смена поэтических образцов. Сравнение поэтики Сирина эпохи «Грозди» и «Горнего пути» со следующей, представленной сборником «Возвращение Чорба» (1930), где под одной обложкой объединены рассказы и стихи [37] В сборнике «Возвращение Чорба» Набоков, «по бунинскому рецепту», соединил под одной обложкой рассказы стихи (Бунин прибег к такой комбинации в своем сборнике 1925 г. «Митина любовь»), что отражает наметившуюся в его творчестве тенденцию к синтезу поэзии и прозы, их взаимопроникновению и «переводу», а также завоеванный им к этому времени статус одного из первых молодых прозаиков русской эмиграции. К этому времени уже вышли «Машенька» и «Король, дама, валет», шла сериальная публикация «Защиты Лужина» в «Современных записках», увидели свет более десятка рассказов, – талантливость Сирина была признана вне всяких сомнений. При этом критики-современники стихотворную часть сборника едва отметили, а при его переиздании в 1970 г. издательством «Ардис» стихи вовсе были исключены. , данное Глебом Струве (стихов Набокова не любившим, но русскую литературу понимавшим) в его знаменитой «Русской литературе в изгнании», по-прежнему остается наиболее отчетливым:

«…ранний Набоков поражает своим версификационным мастерством, своей переимчивостью и своими срывами вкуса. <���…> В более поздних, тщательно отобранных стихотворениях, вошедших в „Возвращение Чорба“ [38] Отбор для этого сборника, вышедшего только через семь лет после «Грозди» и «Горнего пути», Набоков сделал уже предельно строгий: из составивших его 24 стихотворений 23 вошли в сборник 1979 г. , подобных срывов вкуса уже почти нет, стих стал строже и суше… исчезли реминисценции из Блока, явно бывшие чисто внешними, подражательными, утратилось у читателя и впечатление родства с Фетом, которое давали более ранние стихи Набокова (сходство и тут было чисто внешнее, фетовской музыки в стихах Набокова не было, он всегда был поэтом пластического, а не песенного склада)».

Стихи из «Возвращения Чорба» Струве определяет как «прекрасные образчики русского парнассизма», они «иллюстрируют одно из отличительных свойств Набокова как писателя, сказавшееся так ярко в его прозе: необыкновенную остроту ви́дения мира в сочетании с умением найти этим зрительным впечатлениям максимально адекватное выражение в слове. Если над стихами этого периода какой-нибудь дух царит, то это дух Бунина» [39] Струве Г. П. Русская литература в изгнании. С. 119–122. .

Набоков и сам ясно заявил свое поэтическое исповедание, патетически присягнув в верности музе Ивана Бунина, любовь к стихам которого вывез из России [40] См. письмо Набокова И. А. Бунину от 11 мая 1929 г.: С двух берегов: Русская литература ХХ века в России и за рубежом / Ред. Р. Дэвис, В. А. Келдыш; отв. ред. А. А. Тарасова. М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 193. и сохранил в эмиграции:

В поэзии Бунина Сирина, вероятно, привлекали как формальный поэтический архаизм и, так сказать, стихийно-феноменологическая, поверхностно напоминающая акмеистическую поэтика, так и свойственные ему самому обостренная чувственная восприимчивость к внешнему миру, «до муки острое, до обморока томное желание» выразить свои восприятия в словах [41] Сирин В. Иван Бунин. Избранные стихи // Руль. 1929. 22 мая; цит. по: Набоков В. В. Русский период. Собр. соч.: В 5 т. Т. 2. СПб.: Симпозиум, 1999. С. 674. , органическая способность к переживанию радости (своеобразно соединенной с не менее острым ощущением преходящести мира), порождающая пантеистическую религиозность, ощущение присутствия Бога в красоте природы. Несколько позже свою естественную предрасположенность к тому, чтобы быть заочным, но прилежным учеником Бунина, Набоков возвел в ранг принципиальной антимодернистской позиции: в рецензии 1929 года на «Избранные стихи» Бунина, которые многими в эмиграции были названы глубоко непоэтичными, лишенными музыки, Набоков назвал его поэзию «лучшим, что было создано русской музой за несколько десятилетий», противопоставив модным «слов кощунственных творцам» [42] Там же. С. 672. , то есть как символистам предреволюционной России, так и эмигрантским «любителям современности, совершенно не способным понять вечную прелесть бунинских стихов» [43] Сирин В. На красных лапках // Руль. 1930. 29 января; цит. по: Набоков В. В. Русский период. Т. 2. С. 681. .